Что ж, мисс Фридделл во всей этой ситуации оставалось лишь смириться и готовить гостевые спальни для миссис Роуленд и ее брата. Остальные дамы, согласившиеся принять приглашение и посетить Кромберри в неурочное время, должны были разместиться в лучшей гостинице города, в «Охотниках и свинье». Да-да, мисс Фридделл, несколько раз за прошедший год менявшая свое отношение к заведению мистера и миссис Лофтли, была все же вынуждена признать, что в старой гостинице ее дорогим гостьям будет куда удобнее, чем в скромных пансионах, которыми располагал Кромберри. Тем более что эти дамы должны были приехать из самого Бата! Еще одна честь, которой попечительский комитет мисс Фридделл до сих пор не удостаивался и которой, приходится признать, он был всецело обязан визиту миссис Роуленд.
Дамы-благотворительницы из соседних городков обычно либо возвращались домой после заседаний, либо оставались переночевать у знакомых из Кромберри. Хотя бы об их устройстве можно было не думать.
Таким образом, мистер Лофтли к своей простуде добавил еще и головную боль, связанную с приемом четырех почтенных леди из Бата. И он сам, и его семья, состоявшая нынче из жены и племянницы, должны были испытывать такой же душевный подъем, который до некоторых пор владел мисс Фридделл.
Подумать только, после недавних убийств, потрясших стены старой гостиницы[1], «Охотников и свинью» посетят самые утонченные и изысканные леди, каких только можно себе представить! Во всяком случае, именно так описывала этих дам мисс Фридделл, до сих пор встречавшаяся лишь с одной из них во время своего единственного визита в Бат позапрошлой весной.
Разумеется, мистер Лофтли и его супруга были счастливы принять у себя этих дам, будь они оба на ногах, но болезнь сделала их слабыми и сварливыми. В такое неудачное время обилие гостей уже не казалось благом. И первые тяготы этого визита, еще даже не начавшегося, уже изрядно утомили их племянницу. Сама Кэтрин не придерживалась о дамах из попечительских комитетов должного мнения, несмотря на все усилия мисс Фридделл и собственной тетушки. Мать Кэтрин сама состояла в благотворительном обществе Стоунфолла, и она вдоволь насмотрелась на этих чопорных сплетниц, похваляющихся друг перед другом мнимой набожностью и состраданием к тем, о ком неустанно заботились. Во всяком случае, если не все, то половина подруг миссис Хаддон казались Кэти именно такими.
С отъездом из Стоунфолла Кэтрин даже не предполагала, что ей придется вновь столкнуться с подобными дамами и даже содействовать устройству их ярмарок, балов и лотерей. Увы, ее тетушка, до своего замужества помогавшая отцу в его аптеке, первое время невероятно гордилась тем, что мисс Фридделл и другие дамы сочли ее достойной входить в их избранный круг. Тетушка Мэриан принимала самое деятельное участие во всех начинаниях, предоставляя для нужд комитета залы своей гостиницы и таланты своей кухарки.
Впрочем, за прошедший год Кэти подметила в своей тете признаки некоторой усталости, вызванной назойливым желанием мисс Фридделл указывать всем и каждому на их долги – перед обществом, перед Богом и перед ней, то есть, разумеется, перед собственной совестью, чьим голосом она охотно выступала.
Охлаждение миссис Лофтли наступало довольно постепенно, ее признательность попечительскому комитету за выказанное доверие еще не угасла, но визит дам из Бата весьма способствовал этому охлаждению. По крайней мере, в отношении сестрицы викария.
Мисс Фридделл посчитала своим долгом едва ли не каждый день заходить в «Охотников и свинью» и проверять, как идет подготовка к приему столь долгожданных гостей.
– Она не устает напоминать, какую любезность оказала мне, порекомендовав нашу гостиницу этим дамам, – сетовала миссис Лофтли, не выпуская из рук носовой платок. – Похоже, нам придется устроить за свой счет обед для всего общества, которое явится в Кромберри. Хорошо еще, заседания будут проводиться в приходском доме!
– Не забывай о чае, кексах и сконах, которые от нас ждут, – вторил ей мистер Лофтли.
– Но, дядюшка, еще два месяца назад вы опасались, что гости из приличного общества больше никогда не появятся на вашем пороге! – возражала Кэтрин, которая уже научилась подсчитывать прибыли и убытки и понимала, что выгоды от четырехдневного визита дам из Бата превысят расходы на кексы и обед для двадцати персон.
– Ты права, моя дорогая, грешно мне предаваться жалобам и унынию после того, как нам пришлось пережить все эти ужасы, смерть бедной миссис Синглтон и трагедию семейства Тармонтов, развязка которой так некстати случилась в нашем холле![2] И все же сейчас неудачное время для таких гостей. Этим изнеженным леди постоянно будут нужны теплые грелки и горячее какао, они будут жаловаться на сквозняки и недостаточно нагретую воду. Наши горничные лишатся сил, прислуживая им! А если они еще слягут с простудой…