— Но я была уверена... голову на отсечение... я и сейчас так слышу... м. б. потому что крысы — гнусность, а так: селов — еще гнуснее? А м. б. от: мышеловка? — и т. д.
Следующая глава уже была: КРЫСОЛОВ. Но позорище мое д. с. п. в №-ном количестве экз<емпляров> — по белу свету — да, и в России! — Воля России № III март.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА — КРЫСЕЛОВ
И эсеры — до сих пор не забыли! И сейчас, восемь лет спустя:
— А помните, М. И., как Вы нас тогда всех подвели с КрысЕловом? Мы все были уверены, только один Евсей Александрович:
— Раз М. И. — так и есть.
(Первая глава крыселова «Город гаммельн» закончена 19-го марта 1925 г. 1 — 19 марта 1925 г.)
Записи: (20-го — 22-го марта 1925 г.)
Ценность книги я измеряю срочностью необходимости выписки. Если нечего выписать, или — есть что, но время терпит, она мне не нужна.
Чтобы необходимость жгла руку, а карандаш — бумагу.
Теперь у меня есть всё: дом — любовь — Мечта — воспоминание.
— «Eh bien! abuse. Va, dans ce monde, il faut être un peu trop bon Dour l’être assez».[132]
(Гениальное слово Marivaux)
— Комедийный писатель, а какая грусть! Почти — Христос.
— Нечего сказать — «marivaudage»![133]
Б. П., когда мы встретимся? Встретимся ли? Дай мне руку на весь тот свет, здесь мои обе — заняты!
Б. П., Вы посвящаете свои вещи чужим — Кузмину [134] и другим, наверное. А мне, Б<орис>, ни строки. Впрочем, это моя судьба: я всегда получала меньше чем давала: от Блока — ни строки, от Ахматовой — телефонный звонок, который не дошел и стороннюю весть, что всегда носит мои стихи [135] при себе, в сумочке, — от Мандельштама — несколько холодных великолепий о Москве [136] (мной же исправленных, досозданных!), от Чурилина — просто плохие стихи (только одну строку хорошую: Ты женщина, дитя, и мать, и Дева-Царь), от С. Я. Парнок — много и хорошие [137], но она сама — не-поэт, а от Вас, Б. П. — ничего [138].
Но душу Вашу я взяла, и Вы это знаете.
(От Маяковского, в ответ на то, в Ремесле [139] (читанное ему еще в Москве) и приветствие в № I Евразии — за которое меня тогда погнали из Последних Новостей — тоже ничего. — «А, знаете Цветаева меня приветст<вовала?> в этих строках. Я сразу не понял. Значит — одобряет? Передайте ей, что я непременно, непременно ей напишу».
Но, занятый племянницей Яковлева — танцовщицей, кажется... [140] Во всяком случае, скача вслед за ней через кобылу, набил себе шишку...
Бедный М<аяковский>. Кто о нем так горюет как я?)
Единственный с лихвой мне вернувший
Князь Сергей Михайлович Волконский, посвятивший мне целую книгу, открыто и <пропуск одного словах «Милая Марина...»
Единственный, из моих современников, человек моего поколения. (Родился 4-го марта 1858 г., т. е. за 35 лет до меня, мог бы быть почти моим дедом!)
И Кузмин никогда не ответил на стихи. И Sigrid Undset [141] — на письмо (о ней же). И Comtesse de Noailles [142] (о ней же — и как!). Всех не перечесть!
Повторяющаяся случайность есть судьба. (1933 г.)
Lieblingskind hat viele Namen [143]. Кстати, Георгий у меня — Барсик: хвостик Бориса, тайный.
(А оказался — Мур!)
Строки:
«Хорошо поедете,
Холодком поедете...»
(Тот свет)
Дай мне руку на весь тот свет —
Здесь мои обе — заняты.
(Из письма)
Дописать:
Как билась в своем плену
От скрученности и скрюченности...
И к имени моему
Марина — прибавьте: мученица.
Сижу — и
Сижу — и слушаю,
Как расстояние растет
И католическая душа у меня есть (к любимым!) и протестантская (в обращении с детьми), — и тридцать три еретических, а вместо православной — пусто. Rien [144].
Тарусская, хлыстовская...
(душа)
Написать Б. П. «Расстояние»
Нас расставили, рассадили...
Аля:
Я (о себе и критике, невозможности им охватить меня целиком, ибо предела — нет):
— Словом, нужно ждать, чтобы человек помер...
Аля: — Пойман!
Выгребая золу:
— Правда, печка живая! Как живое существо, которое нужно освобождать от сгоревших радостей.
Макса [145], Макса забыла, с его посвящением — мне — лучшего сонета (Бонапарт) [146] в ответ на что? — на мою постоянную любовь к другим — при нем, постоянную занятость другими, а не им, заваленность всеми — на его глазах. Макса, которому я даже никогда ничего не подарила (нужно знать меня! Без подарка в дом не вхожу!) — а он мне — сколько моих любимых книг! — Макса, которому я ничего не дала, кроме радости, что я есть.
Единственного человека, которому я ничего не дала, а он мне — всё.
Показательно, что — «забыла». Последняя (по счету и качеству) неблагодарность. (1933 г.)
<Вдоль левого поля:> И главное — писав о нем в течение 6-ти мес.! Макс один мне дал и передал за всех.
Дальнейший план Крыселова.
1. Город Гаммельн (Введение)
2. Сны
3. Город Гаммельн бьет тревогу
(Базар. Хозяйки. Герольд.)
4. Увод крыс (Да — да, нет — нет)
5. Честность честных (В ратуше)
6. Дочка Бургомистра
7. Озеро
II. Сны
Город Гаммельн спит. Муж видит во сне жену, жена мужа, сын — страницу чистописания, дочь — заштопанный отцовский чулок, служанка — добрых хозяев (или печной горшок). (Что может видеть добродетель во сне? Собственные добродетели.) И — нашествие крыс.
Рас — стояние: версты, мили.
Рас — стояние: врозь-стояние
Ах, рублем разменяли —
Мостом —— развели
Разводным...
Ах, мостом (с тобой) развели
Разводным...
Нас рублем разменяли царским,
Ах, мостом, с тобой, развели
132
«Что ж! злоупотребляй <моей добротой>. В этом мире нужно быть немножко слишком добрым, чтобы быть добрым достаточно» (фр.).
136
«На розвальнях, уложенных соломой…», «Не веря воскресенья чуду…», «В разноголосице девического хора…».
140
Яковлева Татьяна Алексеевна (1906 — 1991) — одно время считалась невестой Маяковского, адресат его ст-ния «Письмо Татьяне Яковлевой» (1928). Приехала в Париж в 1925 г. по вызову своего дяди, знаменитого русского художника А. Е. Яковлева. Танцовщицей никогда не была. В декабре 1929 г. вышла замуж за Бертрана дю Плесси.
141
Ундсет Сигрид (Зигрид) (1882 — 1949) — норвежская писательница, лауреат Нобелевской премии (1928).
146
Волошин посвятил Цветаевой цикл из двух сонетов «Две ступени» (1917): «Взятие Бастилии» и «Бонапарт».