Стек буквально придумал «изменение климата»[34]
Если вынести из контекста вопрос о том, как планетарные вычисления могут способствовать концептуальным сдвигам и практическим мерам по вмешательству и предотвращению климатических изменений, мы не видим, что сама идея «климатических изменений» – эпистемологическое достижение вычислений планетарного масштаба. В своей зачаточной форме эта случайно возникшая мегаструктура использовалась для глобального моделирования погоды; в своей зрелой форме она использовалась как составная часть и общность науки о Земле. Понятие климатических изменений – это эмпирически подтверждённая модель, полученная всеобъемлющим биополитическим диспозитивом планетарного масштаба – сенсорным, моделирующим, производящим расчеты. Такой комплекс технологий, самая искусственная из инноваций – стек – превратил изменение климата, эту важнейшую искусственную абстракцию, в доходчивое и доступное для передачи понятие[35]. Сдвиг технического познания в масштабе инфраструктуры, который позволяет постигать мир более прямым, контринтуитивным образом, даёт способы смягчить климатические изменения, но не только: благодаря ему мы знаем, что они вообще происходят. Повторюсь, «изменение климата» – это концепция, порождённая таким сдвигом, и теперь она требует новой системы ведения учёта – а значит, и соответствующего сдвига в геополитике, отражающего практические выводы, которые из него следуют. Предполагается, что эти выводы должны ускорить дальнейшие преобразования в том, как взаимосвязанные цепные реакции агентности и системы технологий (которые мы смиренно называем «автоматизацией») управляют экономией углерода и тепла: так можно непосредственно способствовать успешному смягчению негативных последствий климатических изменений, чем когда-либо это удавалось сделать, идя по пути строго политической модернизации правового представительства. Очевидно, что искусственность всего этого никак не отменяет преднамеренного замысла или вмешательства. Напротив, она требует плана.
План
Плановая экономика никогда не прекращала своего существования, и это же, к добру или к худу, верно в отношении плановой экологии. Та и другая развились, создав структуру современных платформ (Amazon, Samsung, Huawei, Walmart и т. д.), которые генерируют ценовые сигналы, логистические требования, системы сборки, сырьевые рынки, сети распространения, запланированные и незапланированные решения[36]. Поскольку исследовательская программа The Terraforming тесно привязана к искусственному, то связана и с планированием. Одно может существовать без другого, однако в нашем случае эти понятия совпадают. К сегодняшнему моменту плановая экономика и плановая экология были оптимизированы для целей, которые нельзя назвать жизнеспособной планетарностью, а потому мы рассчитываем создать другой – десятилетний – план, должный вывести нас к точке искусственного перелома 2030 года, или столетний план, направленный на обращение вспять энтропии, пробуждённой прошлым веком, и так далее. Ничто никогда не идёт точно по плану (и план это учитывает), но теперь рабочие мифологемы происхождения ацефалического мира[37] (согласно которым, во-первых, спонтанность всегда лучше планирования, а во-вторых, то, с чем мы имеем дело сейчас, спланировано не было) должны уступить место более осознанно сконструированной планетарности. Если это означает инициативу сверху в той же мере, что инициативу снизу, значит, мы должны переосмыслить эти позиции, а также кто – или лучше сказать что – их занимает. «Никто не паникует, когда всё идет по плану», – говаривал нолановский Джокер, но сейчас самое время паниковать, потому что даже то подобие плана, которое у нас есть, – совсем не то, что нам нужно[38].
Введение чрезвычайного положения
В современной политической теории, после Карла Шмитта[39], действительным носителем суверенитета считается не должностное лицо, формально руководящее нормальной иерархической организацией, а тот, та или то, что может объявить чрезвычайное положение и приостановить обычное функционирование организации и подобных иерархических структур. В нашем мире не только суверен объявляет чрезвычайное положение, но и чрезвычайное положение может создать позиции и носителей суверенитета по своему образу и подобию. Силы, наделённые чрезвычайными полномочиями, объявляют чрезвычайные положения, но и чрезвычайные положения формируют новые чрезвычайные полномочия. В случае множества разных чрезвычайных ситуаций на планете возможно возникновение нескольких частичных суверенов (будь то капиталистические, вычислительные или углеродные платформы), которые также могут становиться факторами возникновения чрезвычайных положений, наделяющих их властью. В зависимости от того, кто или что устанавливает режим чрезвычайного положения, проявление пределов управления последней инстанцией принимает причудливые новые формы. Говоря о необходимой нам планетарности, крайне маловероятно, что метафизическим источником наилучших вариантов действий, избираемых властной волей, станет неприкосновенность личного голоса, собственности, поселения, языка, идентичности и желания потреблять. Скорее важнейшую роль будут играть уже не технологии, обеспечивающие негативную свободу («некоторым позволено делать всё, что они захотят»), а технологии, которые обеспечат свободу позитивную («разрушение предотвратимо»)[40]. В своих упорных наблюдениях биополитика сосредоточится не на человеческих телах, действиях и мнениях как упорядоченных сосудах суверенного волеизъявления, а на биохимических и энергетических потоках как геополитических ориентирах, которым следует придать форму и признаки. Когда это произойдёт, народные традиции правления так называемого Запада уступят место более прагматическому универсалистскому материализму. Если только это наконец произойдёт.
36
Один из спекулятивных подходов к планированию и платформам см.:
40