Илья открыл дверь, в это время из другой комнаты вышла Вики.
— О, господин Томов стал настоящим кавалером… Вы посмотрите! Это, очевидно, вам, тетя Леонтина…
— А почему бы и не мне? — вскинув голову, проговорила хозяйка пансиона. — Эх, Викуца дорогая, сколько мне букетов в свое время дарили! О!.. Но то были галантные господа, в фаэтоне, бывало, отвозили меня домой из кинематографа! Разве есть теперь такие кавалеры? Сейчас они сами ждут, чтобы барышня их пригласила!..
Вики рассмеялась и поблагодарила, когда Илья вручил ей три букетика. Мадам Филотти, получив свою долю, растроганно поцеловала Илью в лоб и сказала:
— Цветы — хорошее дело, господин Илие, но осень не за горами, а вы раздеты…
Чтобы скрыть смущение, Илья рассказал, при каких обстоятельствах купил цветы.
— Ты знаешь, будь поосторожней, — сказал Женя. — Не связывайся. Попадешь, чего доброго, в полицию — дадут двадцать четыре часа и… прощай столица… Брось ты их к дьяволу.
Морару поднял голову от старого, засаленного номера иллюстрированного журнала:
— Вообще-то такого следовало проучить, но на Братиану опасно… Сцапают в два счета.
Из приемника донесся приятный голосок:
Илья присел рядом с Женей на край стула и стал вертеть регулятор приемника. Берлин, Лондон, Копенгаген, София и снова Бухарест:
Илья улыбнулся и посмотрел на Женю.
— Так будем пить только рейн, но… вассер[39]…
— Да, да. Чистую воду пить будем мы, а кое-кто шампанское -«Рейн».
— Что, шампанское «Рейн» уже стали прославлять?! — сказал Войнягу, оторвавшись от игры. — Ну и проходимцы! Раньше, когда наши лебезили перед Францией, рекламировали шампанское «Мотт». У нас есть в депо трамваи с этой рекламой. А теперь, значит, по всем заповедям стали работать на Германию.
— О, погодите, — засмеялся Морару, — совсем забыл! У нас в столице гостит известный немецкий цирк «Буш». Так вот, несколько дней назад его артисты устроили шествие по улицам на трех слонах; льва везли в клетке, а впереди, на лошадке, трусил клоун — для рекламы. Слонов немцы разукрасили, а на их спинах пристроили какие-то кибитки, в которых сидели вроде принцы и принцессы — разодетые такие… Сам я не видел, но говорят, что было забавно. А потом вдруг выяснилось, что у этих «принцев» и «принцесс» в руках киноаппараты и что они преспокойно снимают разные интересующие их объекты… И маршрут-то они тоже разработали подходящий для такого дела — мимо арсенала и других подобных мест. Вот, оказывается, каких «артистов-циркачей» присылают к нам господа нацисты!
— А как это узнали? — спросил ня Георгицэ.
— Говорят, будто их кто-то разоблачил на Гривице…
— Мы все ищем шпионов в трамвае, — насмешливо сказал Войнягу, — а они с заграничными паспортами! Попробуй возьми их…
— Да никто их и не возьмет, больше того, никто им даже слова не скажет… — заметил Морару.
— Неужели так и пройдет? — возмутился Илья.
Морару пожал плечами:
— В лучшем случае предложат тихо свернуть свой балаган и покинуть страну. А тронуть побоятся, конечно…
— Да бросьте вы… совсем уж дурачками нас изображаете, — горячился ня Георгицэ. — Чего ж нашим-то бояться?.. Если только поймали с поличным, как шпионов, то церемониться не станут! Факт! А то — побоятся да побоятся… Не беспокойтесь, если уж на самом деле так оно есть, как говорит Аурел, то завтра-послезавтра все это будет и в прессе. Как-никак мы государство независимое!
Морару рассмеялся. Улыбнулся и Войнягу.
— Эх, ня Георгицэ, ня Георгицэ… Хороший ты человек, да вот профессия тебя испортила, — и Морару, махнув рукой, стал ходить из угла в угол. — «Независимое», — бормотал он, — как собака на цепи от своего хозяина… «Независимое»!..
Войнягу встал и направился к дверям.
— Ну, куда ты? — остановил его ня Георгицэ. — Давай доиграем партию…
— Нет. Не хочу. Хватит тебя обыгрывать. Все равно плательщик ты несостоятельный, — ответил Войнягу и, достав из кармана табачницу, стал сворачивать папиросу.
Ня Георгицэ обидчиво пожал плечами и подошел к Илье, который сидел у приемника и рыскал по диапазону в надежде найти хорошую музыку. Ня Георгицэ сказал:
39
Игра слов: