Мысли Лулу были прерваны звуком внезапно открывшейся двери, и в комнату ворвался среднего роста брюнет с усиками на бульдожьем лице и надорванным левым ухом.
Лулу его узнал, хотя ни разу прежде не видел. Это был тот самый Николай Думитреску, что несколько лет тому назад на вокзале в Синайе вместе со своими коллегами Кара-Нику и Никушором Белимаче убил премьер-министра Иона Георге Дука. Но Думитреску, по слухам, бежал в Германию. Его портреты тогда были во всех газетах. Лулу вскочил, вытянулся. Затем, выкинув быстрым движением руку вперед, прошептал:
— Хайль …итлер!
Насупившись, Думитреску посмотрел на стройного красивого Лулу и, едва приподняв руку, хриплым голосом пробормотал:
— Сэнэтате![43]
— Сэнэтате, господин Думитреску! — отчеканил Лулу.
— Вижу, знаешь меня. Однако и мы знаем своих людей. И не только знаем, где они бывают, как себя ведут, но и что думают!..
Думитреску сделал паузу, а Лулу поднял глаза к потолку, всем своим видом показывая, что это к нему не относится…
— В субботу вечером, в баре «Колорадо», — продолжал Думитреску, — легионер Лулу Митреску позволил себе играть в карты с евреем Шмулевичем. Проигравшись, Митреску предъявил легионерскую легитимацию и под угрозой привести гвардейцев и сжечь обувной магазин Шмулевича потребовал деньги обратно. Тот испугался и отдал выигранные деньги, а также и остальные, что имелись при нем, всего пять тысяч лей. Все эти деньги мною конфискуются, и легионер Митреску обязан их внести в кассу «Гвардии»…
Лулу остолбенел. И не оттого, что Думитреску все известно. Нет. Но ведь он получил обратно только свои восемьсот лей. Свидетели есть!..
Лулу хотел сказать об этом, но Думитреску, закинув назад руки, как это делал рейхсфюрер СС Гиммлер, предупредил:
— Легионеру следует знать, что когда с ним разговаривает член «Тайного совета», положено не дышать!.
Лулу щелкнул каблуками и застыл.
— Тебе доверяется ответственная миссия. Имеется «индюк»[44], который выследил и арестовал «капитана». Дадим тебе его адрес и фамилию. Но самого не трогать. У «индюка» есть дочь. Студентка. Убрать надо ее — так будет больнее… Подберешь легионера, который отошел за последнее время от движения. Пусть познакомится с дочерью «индюка», побывает с ней на людях, чтобы были свидетели. Пока все. Сам стой в стороне. Дальнейшие указания получишь от своего шефа. Ясно?
— Ясно, господин Думитреску.
— Слушай дальше. Завтра, ровно в десять вечера, в сорок шестом номере гостиницы «Амбасадор» получишь от своего шефа все необходимые для этой операции данные. Отвечаешь жизнью! Тебе выделяется десять тысяч лей. Будут расходы. Сейчас пиши расписку на десять тысяч. Получишь пять… Остальные я задерживаю в счет тех, что ты получил в «Колорадо» у жидовского обувщика…
Только теперь Лулу все понял. Но он был восхищен ловкостью знаменитого Думитреску. «Вот как надо заколачивать!» Он охотно написал расписку и с удовольствием вспомнил, что утром ему трижды выпадала «бубновенькая десяточка»… Нет, все же картишки — великое дело! Недаром говорят, что фюрер ничего не предпринимает, пока не выпадет хорошая карта… А мне они еще принесут настоящее счастье… И тогда я покажу добродетелю, что собою представляет Лулу Митреску и кто кого будет предупреждать о нарушении присяги… Но пока и пять тысяч — тоже сумма!»
V
Документы и заявки на получение вагонов-платформ были оформлены. Дежурный весовщик обещал не задерживать. Но шел уже третий день, а платформ не было. Все четверо — Илиеску, электрик, слесарь и Томов теперь по очереди под открытым небом сторожили машины у погрузочной рампы. По нескольку раз Илья, иногда вместе с Илиеску, ходил на станцию справляться, когда же, наконец, дадут платформы для погрузки. Утром весовщик сказал, что накануне было полтора десятка платформ, но их забрала воинская часть. Теперь он велел зайти часам к пяти. Времени было много, и Томов решил пойти в город на телефонную станцию — сообщить в гараж о причине задержки. С ним пошел и слесарь. Он в Констанце служил в армии и некоторое время работал. У машин остался дежурить электрик. Илиеску был в городе по каким-то своим делам.
Кругом царило оживление. Констанца — самый крупный порт Румынии на Черном море; здесь, как говорили, можно купить «маму и папу». Констанца и ее окрестности славились не только курортами, дачами; тут можно было достать любые контрабандные товары, начиная с маслин, лимонов, английского сукна, кожи и лака всех видов и кончая опиумом, револьверами, духами и живым товаром… В портовых скудно освещенных улицах и переулках можно встретить матросов разных стран, предлагающих дешевые безделушки, курительные трубки или блестящие, под золото, портсигары, духи в флаконах в виде черной кошки или Дон-Кихота, китайские веера или французские порнографические открытки. Из окон их окликают хриплыми от табака и алкоголя голосами представительницы той известной профессии, которая дозволена полицией… Здесь скандалят сутенеры, режутся из ревности любовники какой-нибудь содержанки, жестоко мстят полицейским агентам, доносчикам, стреляют… Из грязных, третьеразрядных ресторанчиков доносятся модные куплеты. Скрипка, кларнет и барабан составляют оркестр. Иногда к ним присоединяются цимбалы. Музыканты надрываются до поздней ночи, потом пропивают заработанное и валяются где-нибудь в подворотне.