Среди стоящих вкривь и вкось полицейских машин выделяется фургон «Скорой помощи». Позади его высокого кузова с работающей мигалкой наверху виден лес, но это уже не та мрачная чащоба, что была здесь раньше. Освободившись от объятий тьмы, деревья утратили свой зловещий вид, да и все остальное с наступлением дня стало другим. Дует свежий ветер. Снежный покров сверкает под лучами солнца, но замерзшая земля под снегом все еще мертва.
Два санитара выпрыгивают из задних дверей «Скорой». В кузове сильно пахнет нашатырем. Меня укладывают на носилки. Тонкий матрас поскрипывает при каждом движении.
– Куда повезете? – спрашивает Уилкокс.
– В Центральную, на авеню Милосердия, – отвечает один из санитаров. У него длинные светлые волосы, стянутые резинкой в конский хвост. Выглядит он совсем юным. Даже странно, как такому молодому парню можно доверять чужие жизни.
Дверцы захлопываются, «Скорая» отъезжает, и только одно слово остается висеть в воздухе, словно едкий дымок от зажженной спички. Единственное слово, которое кажется здесь абсолютно неуместным.
Это слово – «милосердие».
День первый
1
Проклятье, как скользко-то!.. Только грохнуться не хватало!..
Стараясь дышать как можно ровнее, я делаю несколько шагов. Под ногами – сплошной лед, и каждый новый шаг подвергает серьезному испытанию мою способность передвигаться в вертикальном положении. В руке у меня большая дорожная сумка для уик-энда, на плече – сумка поменьше, но такая же тяжелая, и я с трудом удерживаю равновесие. Я старалась брать с собой только самое необходимое, и все же вещей получилось много. Все-таки мы едем на три дня. Впрочем, сначала нужно выбраться из города.
До машины остается всего ярд или меньше. Казалось бы, достаточно одного шага, и тут моя нога все-таки едет в сторону. К счастью, Стивен успевает подхватить меня под локоть и не дает растянуться на льду. Я благодарно улыбаюсь. Пару дней назад я все-таки грохнулась, и у меня до сих пор болит бедро. Благо Стивен этого не видел. Я спешила домой, выскочила из метро, но, поскользнувшись на последней ступеньке, во весь рост растянулась на грязном снегу. Моя сумочка открылась, ее содержимое раскатилось во все стороны, и я довольно долго собирала свое имущество, ползая на четвереньках под ногами прохожих, которые держались на ногах лучше, чем я.
– Держись! Ведь ты не хочешь, чтобы наше путешествие закончилось еще не начавшись, – смеется Стивен, одаряя меня одной из своих очаровательных улыбок.
Продолжая опираться на его руку, я с опаской выпрямляюсь. Убедившись, что я крепко стою на ногах, Стивен берет у меня дорожную сумку и кладет в багажник «Лексуса». Несмотря на то что на нем обычные офисные туфли, он ухитрился ни разу не поскользнуться.
– Извини, – невпопад говорю я, чувствуя, как наливаются краской щеки, и поспешно прячусь в салон. Хватит с меня унижений.
На сиденье я падаю словно шерстяной куль. Погода стоит холодная, и на мне много чего наверчено: свитер, куртка, перчатки, длинный вязаный шарф темно-синего цвета и легкомысленная шапочка без полей. Стивен тем временем делает легкое движение плечами, и теплая куртка каким-то чудом оказывается у него в руках. Аккуратно сложив ее в длину, Стивен укладывает куртку на заднее сиденье, а я все еще ерзаю на пассажирском сиденье, пытаясь освободиться от лишних одежек.
Я окончательно запутываюсь в рукавах куртки, когда воздух перед моим лицом начинает слегка вибрировать. Следом раздается низкое гудение телефона, укрепленного на приборной панели и включенного на вибрацию. Прежде чем я успеваю бросить взгляд на экран, телефон оказывается у него в руках. Стивен улыбается, читая сообщение, и тут же хмурится.
– Что-нибудь случилось? – спрашиваю я, но он не отвечает. Все его внимание поглощено телефоном. – Все в порядке? – повторяю я громче.
– Да, конечно. Извини. Это по работе.
Но выражение его лица мне не нравится.
– Тебе придется вернуться?
Одно его слово – и все погибло. Так уже бывало раньше. Всего пару недель назад он получил эсэмэску за каких-нибудь два часа до нашего свидания, и долгожданный ужин в «Ящерице» накрылся медным тазом. Сама мысль о том, что наша юбилейная поездка тоже может сорваться подобным образом, просачивается мне в мозг, и я вздрагиваю. Сражаясь с приступом бессильной паники, я одновременно пытаюсь застегнуть ремень безопасности, который тоже не поддается. Чем сильнее я дергаю, тем крепче он застревает в креплениях. Твою мать!.. Только этого мне не хватало. Да еще Стивен, как назло, не делает ни малейшей попытки мне помочь. Хуже того, по его лицу я никак не могу угадать, какое решение он примет.