Большое место в книге и ее черновых вариантах отведено теме разоблачения всеобщей воинской повинности как самому крайнему выражению насилия милитаризма и деспотизма над человеческой личностью. Он дает ряд выдержек из речей и документов, из книг и статей о военном положении Европы, о численности армий и военных расходов, о гонке вооружений, несостоятельности разговоров о мире, о бедствиях войны. «И это не отдаленная случайность, а это то самое, к чему мы все готовимся, и есть не только вероятное, но неизбежное событие». Толстой считал, что человечество стоит на пороге «ужасающей по бедственности и истребительности войны, внутренних революций». Цитируя сильные и гневные слова о войне, ее ужасах и бессмысленности, взятые у Мопассана, Гюго, Э. Рода и других, Толстой ополчается против проповедников милитаризма, потерявших совесть, здравый смысл и человечность. На первом плане он ставит зловещую фигуру Мольтке, названного Мопассаном «гениальным убийцей», Э. Вогюэ и других пропагандистов милитаризма. Писатель, иллюстрируя рост милитаризма и эксплуатации народа, ссылается на действие «железного закона», по которому рабочие «имеют столько, сколько им нужно, чтобы быть постоянно побуждаемыми нуждой к работе и быть в силе работать на своих хозяев».
Толстой следил за политической жизнью на Западе. Об этом свидетельствуют цитаты из речей Каприви, Вильгельма и других политических деятелей, приводимые в «Царстве божием внутри вас». Толстой уличает германского канцлера, объяснявшего необходимость громадных военных расходов какой-то опасностью для Германии, но проговорившегося в рейхстаге, где он «прямо объявил, что нужны надежные унтер-офицеры для того, чтобы бороться против социализма». «Смысл речи Каприви… тот, что деньги нужны не для противодействия внешним врагам, а для подкупа унтер-офицеров, с тем чтобы они были готовы действовать против подавленного рабочего народа». Яростное негодование Толстого вызвала речь кайзера Вильгельма перед рекрутами в 1891 г., в которой он заявил: «При теперешних социалистических происках может случиться, что я прикажу вам стрелять в ваших собственных родственников, братьев, даже родителей… и тогда вы обязаны беспрекословно выполнять мои приказы».
Толстой подчеркивал рост антивоенных настроений в народе, особенно против воинской повинности, объясняя эти настроения растущим проникновением «в низшие слои рабочего народа» социалистических, коммунистических и анархических теорий, хотя «всеми правительствами без исключения скрывается в народе всё, могущее освободить его».
Толстой показал роль армии в осуществлении государственных насилий над народом. Судя по письму к Чарльзу Тернеру (от 1 августа 1892 г.), Толстой считал эту тему одной из главных идей «Царства божьего внутри вас». Русская и западноевропейская действительность давала обширный материал для таких разоблачений. Толстой не мог забыть о встрече на железной дороге с поездом «солдат с розгами и боевыми патронами», ехавших «усмирять тех голодных», с которыми он прожил «последний год» работы на голоде.
Писатель искренне возмущался необыкновенной покорностью, с которой в Европе, гордящейся своей свободой, люди «приняли одну из самых не только деспотических, но и позорных мер, когда-либо изобретенных тиранами, – общую воинскую повинность».
Подчеркивая «наглость насильников», Толстой много справедливых слов сказал в своей книге и о «подлости насилуемых», которую он находил в поведении образованной толпы, с пафосом и лицемерием толкующей «о гуманности», «о свободе», «правах» и «неприкосновенности жизни человека», а на деле покорно повинующейся милитаристам.
Толстой был глубоко прав, осуждая разжигание правительствами национальной вражды и шовинизма под видом патриотизма и защиты отечества. Но он заблуждался, когда отождествлял шовинизм с патриотизмом, игнорируя его конкретно-историческое содержание.
Огромное политическое значение книги Толстого определялось ее злободневным содержанием, вызвавшим необычайный интерес во всех странах. Книга будила у читателя мысли, чувства и настроения, направленные против готовившейся империалистической войны. В этом смысле труд Толстого был исключительно своевременным: он появился как раз в период усиления империалистической экспансии. Толстой высмеивал тех, кто полагал, что гонкой вооружений можно обеспечить мир: «Пишут: война погубит сама себя, так страшны ее орудия; неправда, будь они еще страшнее – будь они таковы, что 0,99 погибнут наверное, и люди все-таки пойдут и будут идти, пока не проснется человек – религиозный человек».24 Толстой не верил в плодотворность «конгрессов мира» и прочих пацифистских затей либерально-буржуазной интеллигенции, которые лишь усыпляли бдительность народов и играли на руку милитаризму. История империалистических войн подтвердила справедливость взглядов Толстого.