– Про генералов, ежели угодно, я и сам могу вам объяснить.
Фельдшер Иванов слегка выпивши.
– По нашему медицинскому рассуждению, – говорит он, – ты скипидар и больше ничего.
– Мы вашу медицину понимаем… Кто, позвольте вас спросить, в прошлом годе пьяного плотника вместо мертвого тела чуть не вскрыл? Не проснись он, так вы бы ему живот распороли. А кто касторку вместе с конопляным маслом мешает?
– В медицине без этого нельзя.
– А кто Маланью на тот свет отправил? Вы дали ей слабительного, потом крепительного, а потом опять слабительного, она и не выдержала. Вам не людей лечить, а, извините, собак.
– Маланье царство небесное, – говорит Кузьма Егоров. – Ей царство небесное. Не она деньги взяла, не про нее и разговор… А вот ты скажи… Алене отнес?
– Гм… Алене!.. Постыдились бы хоть при духовенстве и при господине жандарме.
– А вот ты говори: ты взял деньги или не ты?
Староста вылезает из-за стола, зажигает о колено спичку и почтительно подносит ее к трубке жандарма.
– Ффф… – сердится жандарм. – Серы полный нос напустил!
Закурив трубку, жандарм встает из-за стола, подходит к Серапиону и, глядя на него со злобой и в упор, кричит пронзительным голосом:
– Ты кто таков? Ты что же это? Почему так? А? Что же это значит? Почему не отвечаешь? Неповиновение? Чужие деньги брать? Молчать! Отвечай! Говори! Отвечай!
– Ежели…
– Молчать!
– Ежели… Вы потише-с! Ежели… Не боюсь! Много вы об себе понимаете! А вы – дурак и больше ничего! Ежели папаше хочется меня на растерзание отдать, то я готов… Терзайте! Бейте!
– Молчать! Не ра-а-азговаривать! Знаю твои мысли! Ты вор? Кто таков? Молчать! Перед кем стоишь? Не рассуждать!
– Наказать-с необходимо, – говорит дьячок и вздыхает. – Ежели они не желают облегчить вину свою сознанием, то необходимо, Кузьма Егорыч, посечь. Так я полагаю: необходимо!
– Влепить! – говорит бас Михайло таким низким голосом, что все пугаются.
– В последний раз: ты или нет? – спрашивает Кузьма Егоров.
– Как вам угодно-с… Пущай… Терзайте! Я готов…
– Выпороть! – решает Кузьма Егоров и, побагровев, вылезает из-за стола.
Публика нависает на окна. Расслабленные толпятся у дверей и поднимают головы. Даже баба с переломленным ребром и та поднимает голову…
– Ложись! – говорит Кузьма Егоров.
Серапион сбрасывает с себя пиджачок, крестится и со смирением ложится на скамью.
– Терзайте, – говорит он.
Кузьма Егоров снимает ремень, некоторое время глядит на публику, как бы выжидая, не поможет ли кто, потом начинает…
– Раз! Два! Три! – считает Михайло низким басом. – Восемь! Девять!
Дьячок стоит в уголку и, опустив глазки, перелистывает книжку…
– Двадцать! Двадцать один!
– Довольно! – говорит Кузьма Егоров.
– Еще-с!.. – шепчет жандарм Фортунатов. – Еще! Еще! Так его!
– Я полагаю: необходимо еще немного! – говорит дьячок, отрываясь от книжки.
– И хоть бы пискнул! – удивляется публика.
Больные расступаются, и в комнату, треща накрахмаленными юбками, входит жена Кузьмы Егорова.
– Кузьма! – обращается она к мужу. – Что это у тебя за деньги я нашла в кармане? Это не те, что ты давеча искал?
– Оне самые и есть… Вставай, Серапион! Нашлись деньги! Я положил их вчерась в карман и забыл…
– Еще-с! – бормочет Фортунатов. – Влепить! Так его!
– Нашлись деньги! Вставай!
Серапион поднимается, надевает пиджачок и садится за стол. Продолжительное молчание. Дьячок конфузится и сморкается в платочек.
– Ты извини, – бормочет Кузьма Егоров, обращаясь к сыну. – Ты не того… Черт же его знал, что они найдутся! Извини…
– Ничего-с. Нам не впервой-с… Не беспокойтесь. Я на всякие мучения всегда готов.
– Ты выпей… Перегорит…
Серапион выпивает, поднимает вверх свой синий носик и богатырем выходит из избы. А жандарм Фортунатов долго потом ходит по двору, красный, выпуча глаза, и говорит:
– Еще! Еще! Так его!
Жизнь в вопросах и восклицаниях{26}
Детство. Кого Бог дал, сына или дочь? Крестить скоро? Крупный мальчик! Не урони, мамка! Ах, ах! Упадет!! Зубки прорезались? Это у него золотуха? Возьмите у него кошку, а то она его оцарапает! Потяни дядю за ус! Так! Не плачь! Домовой идет! Он уже и ходить умеет! Унесите его отсюда – он невежлив! Что он вам наделал?! Бедный сюртук! Ну, ничего, мы высушим! Чернило опрокинул! Спи, пузырь! Он уже говорит! Ах, какая радость! А ну-ка, скажи что-нибудь! Чуть извозчики не задавили!! Прогнать няньку! Не стой на сквозном ветре! Постыдитесь, можно ли бить такого маленького? Не плачь! Дайте ему пряник!
Отрочество. Иди-ка сюда, я тебя высеку! Где это ты себе нос разбил? Не беспокой мамашу! Ты не маленький! Не подходи к столу, тебе после! Читай! Не знаешь? Пошел в угол! Единица! Не клади в карман гвоздей! Почему ты мамаши не слушаешься? Ешь как следует! Не ковыряй в носу! Это ты ударил Митю? Пострел! Читай мне «Демьянову уху»! Как будет именительный падеж множественного числа? Сложи и вычти! Вон из класса! Без обеда! Спать пора! Уже девять часов! Он только при гостях шалит! Врешь! Причешись! Вон из-за стола! А ну-ка, покажи свои отметки! Уже порвал сапоги?! Стыдно реветь такому большому! Где это ты мундир запачкал? На вас не напасешься! Опять единица? Когда наконец я перестану тебя пороть? Если ты будешь курить, то я тебя из дома выгоню! Как будет превосходная степень от facilis[27]? Facilissimus? Врете! Кто это вино выпил? Дети, обезьяну на двор привели! За что вы моего сына на второй год оставили? Бабушка пришла!