СТИХИ, ИЛИ ВИРШИ, НА ЭЗОПА
1. ОРЕЛ И ЛИСИЦА[295]
Орел с лисицею содружившеся, близ себе жити начаша и утвержение нрава[296] любве и дружбы[297] сотворше. Орел убо[298] на высоце древе гнездо изви, лисица же в ближних кустех чада породи.
На паству[299] же некогда лисице изшедшей, орел же пищи и брашна не имея[300], слетев в кусты и лисицыны чада восхитив, вкупе[301] со своими младыми[302] птенцы пожре. Лисица же пришедши и содеянное увидевши, не толико[303] о смерти своих чад скорбяше, елико[304] отмстити орлу не можаше: земная бо[305] сущц птицу летающую гонити[306] невозможеот. Темже[307] и издалеча став, еже[308] и немощным есть удобно, сопротивника своего и врага, безчествуя[309], проклинайте.
Не по мнозех же днех последи нецыи человецы козу на жертву принесше, богом жроша[310]. Слетев орел и часть некую тоя жертвы со углием горящим восхити и ко птенцем своим в гнездо принесе. Ветру же люту дышущю сицеву, яко и пламени возгоревшуся. Орличища же, еще суще бескрылни, улетети не могуще, спекшеся, на землю низпадоша. Лисица же, видевши[311], притече и, радуяся, пред лицем орлим всех снеде[312].
ИСТОЛКОВАНИЕ ПРИТЧИ. Притча являет, яко иже[313] дружба разорившии, аще и обидимых убегнут отмщения, — неможения ради обидимых — но Божия отмщения праведного не убегнут.
2. О СОЛОВЬЕ И О ЯСТРЕБЕ[314]
Соловей, на древе седя, по своему обычаю пояше. Ястреб же, видев и брашна иного не имея, налетев, изыма[315] и хотяше его снести. Моли соловей ястреба, дабы его не снел, «ибо, — глаголаше, — мною, малою птицею, не наполниши своего ястребья чрева, но на болшая птицы, возвращься, устремил бы ся»[316].
Ястреб же не внимаше его словес, рече: «Но аз безумен аще был бых, сия сотворил: в руках готовую пищу имея, оставл, не сущих же где взысковати[317]».
ТОЛКОВАНИЕ. Притча знаменует, яко и от человек сии суть безумнии, иже ради надежда многих безнадежных[318], аще о сих, яже в руках имеюще, понерадеют[319].
3. О ЛИСИЦЕ И О КОЗЛЕ[320]
Лисица и козел жаждуще, влезоша в кладезь. И егда[321] напишася, козел смотряше и, неисходное[322] место видев, усумнеся, откуду изыти[323]. Лисица же рече: «Дерзай[324], козле, — потребное аз нечто обоима, себе и тебе, к свобождению умыслих: стани убо прост[325], предние ноги к стене приложиши и роги такоже наперед поклониши. Аз же потеку[326], скочив[327] чрез твои плеча и роги, и, ис кладезя тако искочив, посем и тебе отсюду извлеку».
Козел же уверися словесем ея, сие дело готово[328] сотвори. Она же тако ис кладезя по ево плечах искочивши и скакаше окрест устия[329] кладезнаго, веселящнся.
Козел же ю[330] обличаше, яко преступила есть обеты и не сотвори по своему завету[331]. Лисица же к нему рече: «Но аще[332] бы ты толико разуму имел, о козле, елико в своей браде имевши власов, не первее[333] бы ты вшел еси в кладезь, прежде даже не разсмотрив неисходное от него!»
294
Стихи, или вирши, на Езопа... утешайся со мною. — Далее в списке следуют еще два тривиальных стиха, эмоционально и психологически выпадающих из строя стихотворения и, полагаю, Гозвинскому не принадлежащих:
Более раниий вариант «Виршей» — в списке ГИМ, собр. Уварова, № 170:
297
…
300
... пищи и брашна не имея... — Греки полагали, что, высиживая и вскармливая птенцов, орлица не отлетает далеко от гнезда и терзается голодом.
302
...
309
...безчествуя..; ...радуяся..; ...праведного... — Эмоционально-этические акценты, которых нет в греческой оригинале.
314
2. О соловье и ястребе. — Древнейшая из известных греческой литературе басен, изложенная в «Трудах и днях» Гесиода (VIII в. до н. э.).
316
«…
323
...
331
..преступила есть обеты и не сотвори по своему завету. — Подчеркивающий повтор нравственного обвинения. В ориг. нет.