Егда же времени проминувшу, увидеша его кротка быти, дерзнуша во еже к нему приити.
Вмале же познавше, яко сие животное ярости и желчи[864] не имат, в сицевое пренебрежение прииде, яко узды ему наложше, детищем гоняти предаша.
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко страшная вещи обычай и нрав[865] благопренебрегателная творит[866].
114. О ОРЛЕ
На камени[867] орел седяше, зайца уловити иский. Его же некто уби, стрелою постреливъ. И убо стрела внутрь его вниде, ушко же с перием предочима его стояше. Видев же его, орел рече: «И се мне иная[868] скорбь, еже от своего перея сам умираю!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко бедно есть, егда кто от своих бедствует.
115. О ЗМИИ
Змей, многими мужми попираем, молися Зевесу. Зевес же к нему рече: «Но аще бы перваго наступившаго угрыз, не бы вторый сие сотворити попытался».
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко иже первее находящим сопротивляющеся — и иным страшны бывают.
116. О ГОЛУБИЦЕ
Голубица, жаждею содержима сущи, узре на некоем месте чашу воды написанную, мняше, истинну ю быти. Темже и[869] великим желанием содержима,[870] ринувся ко тщану близ доски сверху, — и[871] случися на ню упасти доске и крыле ея преломшеся, низпаде на землю и от некоего прилучившагося поимася.
ТОЛКОВАНИЕ. Притча знаменует, яко человецы, ради зелнаго пожелания неразсмотрително вещем вручающеся, влагают самех себе в пагубу.
117. О ГОЛУБИЦЕ И О ВОРОНЕ
Голубица, в некоем голубьнику питаемая, о многочадии похваляшеся. Ворона же услыша ю, рече: «Но, о сия! престани о сем чествующися: елико бо аще родиши многих, толико и многая печали собираеши!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко и от рабов сии несчасливыи суть, елицы в рабстве суще многая чада рождают.
118. О БОГАТОМ И О ДЩЕРЕХ
Богатый две дщери имея, и единой умерши, сетовалниц нанят. Второй же дщери глаголющей[872]: «Яко бедные мы! — имьже[873] есть печаль, сетовати не умеем; сим же не сущим[874] — сице зело биются!»
Мати же рече: «Не чюдися, чадо, иже сии сице сетуют: на сребре сие творят».
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко некие человецы ради сребролюбия не ленятся чюжая случая носити.[875]
119. О ПАСТЫРИ
Пастырь гоняше в некий лес овцы, распростре под дубом ризу свою и возшед на дуб, плоды желудные трясаше. Овцы же желуди ядуще, случися ими ризу снести и сожвати.[876]
Пастырь же, сошед, яко[877] увиде бывшее: «О злейшая, — рече, — животная! Вы инем волну[878] на ризы даруете, мне же, кормящему вас и радеющему вами,[879] ризу разстлисте!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко мнози человецы неразумия ради ни в чесом же ползующих — благодетелствуют, своим же — злая содевают.
120. О РЫБОЛОВЕ И О РЫБИЦЕ СМАРИДЕ[880]
Рыболов, сеть ввергий в море, извлече смариду-рыбицу. Мала же сущи, молися у рыболова, дабы ее ныне не имал, но отпустил бы, поне мала есть. «Но егда, — рече, — возрасту и велика буду, поимати мя возможеши и на болшую ползу тебе буду».
Рыболов же отвещав рече: «Но аз безумен аще был бых, еже в руках сущую корысть, аще и мала есть, оставити, ожидаемаго, аще и велика будет, надеятися».
ТОЛКОВАНИЕ. Притча знаменует, яко безсловесен сей будет, иже ради надежда болшия сия, яже в руках малая сущи, оставляет.
121. О КОНЕ И О ОСЛЕ
Человек некто име коня и осла. Идущим же им в пути, рече осел коню: «Возми от моего бремени, аще хощеши имети мя цела». Конь же не послуша. Осел же падый на пути от труда и скончася.
Господин же его, взем бремя, все на коня возложи, и самого осла кожу. Слезя, конь вопияше: «Ох мне, безсчастному! И что мне случися, бедному? — Не хотя убо малыя тяготы прияти, се ныне все бремя несу и кожу!»
ТОЛКОВАНИЕ. Притча являет, яко иже в малых трудех друг другу способствуют[881] оба спасутся в житии.
122. О ЧЕЛОВЕЦЕ И О ДИВИИ МУЖЕ САТИРЕ[882]
Человек некто с сатырем дружбу и любовь[883] сотвори и бысть ядя с ним. Зиме же и мразу сущу — человек, руце свои согревая,[884] принесено устом, дыша. Сатырь же вопроси: коея ради вины се творит? Рече человек: «Руце мои согреваю от зимы».
871
...ринувся ко тщану близ доски сверху, — и... — Лакуна восполнена по списку ГИМ, собр. Уварова, № 170, соответственно ориг.: ε̉νεχθεῖσα — ‘устремившись’.
875
...чюжая случая носити. — Но в Аккурсиане: ε̉ργολαβεῖν — ‘извлекать выгоду’, ‘наживаться’ (а не ‘переживать несчастья других’). В Греции были наемные профессиональные исполнительницы ритуального плача, отсюда и неприязненная оценка в ориг. Перевод же ориентирован на русский обряд оплакивания.
876
...снсти и сожвати. — Второй глагол корректирует значение первого. В ориг. такого пояснения нет.
881
...в малых трудех друг другу способствуют. — В ориг. существенно иначе: «большие приходят на помощь малым» (τοῖς μικορῖς οἱ μεγάλοι συγκοινωνοῦντες).
882
...о дивии муже сатыре. — Необходимое пояснение переводчика, поскольку представления о сатире на Руси XVII в. выразительно разноречивы. Ср.: «Есть люди... сатыри. Языком они не говорят» и «Сатур есть зверь, по всему якоже есть человек» (Словарь русского языка XI–XVII вв. М. 1996. Вып. 23. С. 66).
883
...дружбу и любовь..; ...любовь и дружбу..; ...любви и дружбы... —
884
...согревая..; ...прохлаждаше... — Перевод, поясняя, эксплицирует то, что в ориг. до поры остается в подтексте.