Егда же мучительства ради сей из града изгнан бысть, посих на торжищи и позорищи[1725] питашеся игранием, идеже от всех поруган и посмеваем бысть. — Алиан.[1726]
99. О ИНДИЙСКОМ ПЕТУХЕ И ПЕТЕЛЕ[1727]
Некий петель[1728] виде на дворе своемь пришедша петела странна[1729], от предел индийских, гордостию непрестанно надымающася зело на нь,[1730] нача негодовати и на брань его воззва. Пришедшу же, зело яростно начата братися.
И тако много биющимся им, не можаше индийский петел мира от другаго получити, но повсюду гоним бяше, дондеже вселися во ино место искати себе покоя.
Сице обретаются мнози народи такимь безчеловечием и грубостию одержими, иже не попутают иностранну у себе водворятися и трудами своими питатися.
Тако сотвориша нечистивии гаваонити[1731] левиту[1732] и жене его, хотящим во граде их обнощевати. Ибо жену его яша и насильство ей сотвориша. Левиту едва отбежати могущу.[1733] — Книги Судей, глава 19. [1734]
100. О ПОЛЕВОЙ И О ГРАДСКОЙ МЫШИ[1735]
Некая полевая мышь позва в дом свой градскую мышь и нача ея угощевати плодами полевыми, обаче не таким изобилием, яко же градская обыкла ясти. И отпусти ю.
Градская же, хотя долг свой воздати, позва к себе полевую во град, имяше бо жилище свое в некоем погребе, идеже всяким изобильством питашеся. И оную мышь богатою трапезою угости.
И абие внезапу вниде ключарь в погреб, нача за ними гонити. Градская же утече во свою нору; полевая же не ведяше где скрытися, бегая во все страны, — ключарь же ю бия, — еле живу остави утекшу.[1736]
Посем ему отшедшу, изыдоста обе мыши от язвин своих, полевая же градской рече: «Не хощу с тобою быти и трапезы твоей насыщатися, зане аще аз сладких пищей и не имам, но обаче без печали хлеб свой снедаю».
Сице человецы, иже в нищете со удовольством живут, всякаго покоя, тишины и спасения сподобляются. Живущии же в пространьстве[1737] и богатьстве причастни суть не точию великому падению, но и многим бедам и тяжким грехом.
Яко же сия полевая мышь (аще и доволно питашеся, но во граде лакомствовати восхоте), сице сотвори лакомый Апиций-римлянин.[1738] Ибо той аще всякое довольство имяше, обаче сладких ради пищей с великим страхованием чрез море в Минтирскую страну[1739] и во Александрию отплы. Егда же тамо по своему желанию ничтоже обрете, паки возвратися в Рим. — Сенека.[1740]
101. О СТАРОМ ЧЕЛОВЕЦЕ И О СМЕРТИ[1741]
Некий старец иде путем, нося на раме своем тяжкое бремя, от него же зело утрудися. И седе при пути, зело стонати нача и горко рыдати, яко по вся дни живота своего[1742] даже и до старости своея не возможе покоя себе получити. Сего ради возжеле лучше умрети, неже в таких трудах жити, и возопи: «О смерте приятнейши! Услыши мое моление, прииди скоро изими мя, суща стара, от труда сего!»
Смерть же абие услыша глас его и со оружием своим к нему притече, хотяше восхитити его. Старец же, видев ея, зело устрашися и рече: «Не сего ради молих тя, да восхитиши мя. Но да сотвориши ми милость — в сих тяжких моих трудех споможеши мне сие бремя нести».
Тем являя, яко аще по единой беде приидет тяжчайшая — и мы о смерти вопием; пришедши же ей, аще и в беде, обаче еще жити просим.
Сице бысть Антистену-философу.[1743] Егда той впаде в тяжкий недуг и не могущу ему тяжкой болезни терпети, возжеле лучше умрети, нежели в болезни такой пребывати.
Сие же слышав, философ Диоген[1744] абие притече к нему с ножем, яко бы хотя его заклати. Тогда Антистен возопи: «Пощади, пощади мя болезней ради моих!» — Лаиртий.[1745]
102. О ЕЛЕНИ ПИЯНОЙ[1746]
Некоей елени обычай бяше выну во пиянстве пребывати. И в некое время напившися ей, хотя древо прескочити, преломи себе ногу.
Темь научая всех гонящих[1747] пиянства и поработивших себе Бахусу и Цереси,[1748] яко, наполнившии себе пиянством и объядениемь, какие плоды посем от таковых наследуем? Не всякое ли зло, и нечистоты и блудодеяние, свары и убийства, и крамолы и злообразие? — ибо тогда преизряднейшее создание, егоже Бог подобообразием своим украси, самовольне претворяемся в подобие всякаго скота, зане вино, постигши злыми своими пары во главу, отгоняет человеком разум, память, смысл, слово, силу и срам. И бывают таковии пияницы ови подобни нечистым псом, овии дивиим медведем, овииже смехотворным пификом, инии же скверным свиниям и прочим подобным сим.[1749] Сего ради подобает кийждому, наипаче христианину, от сих отвращатися и воздержанием себе хранити.[1750]
1726
Алиан, — Элиан. Пестрые рассказы. VI. 12 и IX. 8; Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Гл. «Тимолеонт», XIII–XV. Но в «Театре» 1608 г. история Дионисия Младшего сопровождала басню «Об осле и гордом коне», от перевода которой Виниус отказался (у Вондела — № 121).
1727
99. О индийском петухе и петеле. — В списках III вида: «О индийском и немецком петухах», как в «Театре»: «Vom Indianischen und Teudschen Han». У Эзопа такой басни, с открытый осуждением ксенофобии, нет.
1728
Некий петел... — В списках III вида: Некий петух немецкий то же в «Театре»: Ein Teutschen Han.
1730
...гордостию непрестанно надымающася зело на нь... — Так в большинстве списков и в печатном «Зрелище». И все же вероятнее, что это чья-то ранняя (мотивирующая конфликт, однако никак не вяжущаяся с басенной сентенцией) вставка. В списках III вида ее нет, а в «Театре» — и вообще прямо противоположное: «он пришел с миром и дружбой».
1731
Гаваониты — жители древнего палестинского города Гаваона, километрах в 16 к севсру от Иерусалима.
1732
Левиты — потомки Левия, третьего сына Иакова, составлявшие у израильтян касту низших священнослужителей.
1735
100. О полевой и о градской мыши. — Ближе других басня Федра («Ромул», 15). В эзоповских сборниках — пересказ версии Бабрия.
1736
...нача за ними гонити... еле живу остави утекшу. — Ни в «Театре», ни в «Саде» этой драматической сцены нет.
1738
...лакомый Апиций... — Марк Габиний Апиций, римский гурман времен Тиберия, растративший огромное состояние на пиры, где подавались изощреннейшие блюда; когда же от прежних богатств осталось лишь несколько миллионов сестерций (около полумиллиона серебряных рублей), отравился, «дабы не умирать с голода».
1739
...в Минтирскую страну... — Минтурн, город на западном побережье Средней Италии, недалеко от устья реки Лири.
1741
101. О старом человеце и о смерти. — Эзоп. У Гозвинского № 18 и 143. В печатное «Зрелище» не вошла, возможно как дублирующая фабулу «Эсоповых притчей» № 4.
1742
...по вся дни живота своего... возжеле лутче умрети, неже в таких трудах жити... —
1743
Антистен-философ — Антистен из Афин (ок. 450–365 до н. э.), основатель школы киников, учитель Диогена из Синопы. Полагал добродетель в труде и внутреннем самообладании, проповедуя презрение к богатству и роскоши как иллюзиям глупцов.
1745
Лаиртий — Диоген Лаэртский (кон. II–нач. III в.), составитель обширной компиляции «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» в 10 книгах, богатой материалами и сведениями (нередко курьезно-анекдотического и парадоксального характера) из утраченных позже источников. Рассказанный эпизод — VI. 1.
1748
...Цереси. — Церера, римская богиня земледелия и хлебных плодов; но здесь — синоним объедения, чревоугодия.
1749
...какие плоды посем от таковых наследуем?... и прочим подобным сим. — Сентенция Виниуса с традиционным для русской книжности осуждением духовных, нравственных и социальных последствий пьянства (ср. «Предисловие»), тогда как у Саделера — предостережение об ущербе здоровью, а у Вондела — и кошельку пьяницы.
1750
Сего ради подобает... воздержанием себе хранити. —