Подобне бе сей елени победоносный карфагенский воевода Анибал. Ибо егда той достиже до страны Кампанейской,[1751] и нача пити тоя страны сладкая вина, и многий вред от неприятелей пиянством своим себе сотвори. И овогда[1752] едва спасеся от неприятелей.
Егда же таковый вред узре, преста и к тому[1753] не восхоте отнюдь вина вкушати. — Плутарх.[1754]
103. О ДВУ ПУТНИЦЕХ И О МЕДВЕДЮ[1755]
Идущим некогда двум человеком и учинили меж собою завет друг друга николиже никаких ради бед и случаев смертных оставити. И во утверждение купно меж себе братство сотвориша.[1756]
Глаголющим же им, притече медведь и наскочи на ня. Един же от обою убеже и на древо взлезе, другий же абие паде, аки бы мертв лежаше. Медведь же пришед к нему, обоняв его и, мня яко мертва, отъиде.
Клеврет же его сниде з древа, вопроси его: «Что медведь глагола с тобою?» Он же исповеда: «Глагола мне: оставлю тя невредна, да вернейша друга, паче оного человека, обрящеши».
Тем являя, яко всякий друг при беде познавается. Яко же златой сребро огнем искушается, тако и друг в напасти, ибо скорейши снежнаго разстаянья лестный[1757] друг в беде отступает. И не точию, аще на тя беда, но аще той благоденствие и славу обрящет, и тогда тя знати не хощет и тя вопросит: «Кто еси ты?»[1758]
Сего ради несть ничто же дражайша на земли друга верна, и благочестива и правдива.
Тако сотвори иногда[1759] ипат Алцибиад.[1760] Ибо хотяше искусити други своя, сотвори некое тело изваянное и повеле облещи во одежду и кровиюокровавити и в некое место дому своего положити.
Во утрии же созва други своя и рече им, плача: «Се аз согреших: убих человека невинна, его же тело лежит в дому моем. Сего ради молю вас, аще зло постигнет мя, не оставите мене». И показа им мнимое тело человеческое.
Они же, страхом содержими, оставиша его вси, кроме некоего Каллия.[1761] Алцибиад же того единаго от всех истинна себе друга быти позна, прочих же лестных обрете.[1762] — Полиний.[1763]
104. О ВОЛКЕ СО СВОИМИ СВИДЕТЕЛИ НА ОВЦУ[1764]
Некогда волк оклевета пред судиами овцу, глаголя, зане яко должна бяше ему и николиже восхоте заемное возвратити. Овца же от судей испытася, та же великим кламством[1765] [1766] глагола, яко николиже от волка взаим взя.
Волк же представи лжесвидетели: пса, ястреба, коршуна, — и судиям довольно сребро даде, иже невинную овцу осудиша волку, елико той рече, отдати.
Сице мнози человецы зле творят лжесвидетельми ближним своим, принуждающе судей сребром на изречение неправедное. Но горе таковым, тако творящим, идеже праведнаго осуждают, неправеднаго же оправдывают мзды ради, — ибо сами тяжкий суд от Господа Бога восприимут.[1767]
Сице сотвори Югурта со Адербалом[1768] в Риме. Ибо егда Адербал судей о отмщении на Югурту моли (яко брата его[1769], безвинна суща, уби и наследие его похити), тогда югурта судей сребром довольно одари, иже виннаго Югурта оправдиша. И не точию месть за убийство брата его сотвориша, но и имение братние от него отяша. — Салюстий.[1770]
105. О ОСЛЕ И О ТРЕХ ГОСПОДИЕХ ЕГО[1771]
Осел работаше господину своему — некоему вертоградарю. И той аще нетяжкое что, точию овощи на осла возлагаше и во граде продаяше. Осел же о сем зело оскорбе, ибо мняше, яко той работе всех тяжелше быти, — моли Юпитера, да избавит его от сего человека и даст ему иного господина.
Той же ему даде каменосечьца. И той тяжчайшая бремена на него возложи, — еще же молившу ему, и от сего избавитися.
Посем осел дан бысть кожевнику,[1772] и той вящею тягостию паче прежних того обремени.
1751
...достиже до страны Кампанейской... — Кампания, область на западном побережье Южной Италии, славившаяся плодородием, маслиновыми рощами, виноградниками. Зимовка 216–215 гг. в Кампании оказалась роковой ошибкой Ганнибала: бездействие и роскошь подточили мужественный дух, дисциплину и закалку воинов. «В Капую на зимовку он привел одно войско, а вывел его другим» (Ливий. Римская история от основания города. XXIII. 45. 2–6).
1758
И не точию, аще на тя беда, но аще той благоденствие и славу обрящет, и тогда тя знати не хощет и тя воспросит: «Кто еси ты?» —
1761
...
1767
Но горе таковым... ибо сами тяжкий суд от Господа Бога восприимут. —
1772
Посем осел дан бысть кожевнику... — В «Театре» 1608 г. последовательность владельцев иная: кожевник был вторым, тогда как третьим — «свинцовых дел мастер». Судя по «Саду» Вондела, традиционная последовательность восстановлена переизданием «Театра».