Одержав несколько побед, Бодуэн IV прибывает в Тир на Рождественские праздники.
1183
Обострение болезни Бодуэна IV. Он вверяет управление королевством своему шурину, Ги де Лузиньяну. Саладин захватывает Алеппо и готовит вторжение в Галилею. Раймон Триполитанский у Сефорийских ключей спасает франкскую армию. Бодуэн IV отстраняет Ги де Лузиньяна от регентства. Бодуэн вновь приходит на помощь Рено де Шатильону и спасает Крак Моавский.
1184
В результате конфликта между Бодуэном и Ги де Лузиньяном Бодуэн лишает свою сестру и Ги де Лузиньяна прав на иерусалимскую корону.
1185
Бодуэн IV коронует малолетнего сына своей сестры Сибиллы от первого брака под именем Бодуэн V. Он назначает Рено Триполитанского регентом королевства.
16 марта. Смерть Бодуэна IV.
1186
Преждевременная смерть престолонаследника Бодуэна V. Ги де Лузиньян и его супруга Сибилла добиваются короны обманным путем.
1187
Поражение Лузиньяна при Корн де Аттен. Саладин захватывает Иерусалим.
1189
Начало Третьего Крестового похода.
1193
Смерть Саладина.
Иерусалимское, королевство (за исключением Иерусалима) просуществует еще век: до падения Сен-Жан-д'Акр[12] в 1291 г. В руках тамплиеров вплоть до 1808 г. будет оставаться небольшой островок Руад.
РЕКВИЕМ ПО ЖИЛЮ ДЕ РЭ
Вот по ветхим ступеням вновь он восходит,
И в шагах его поступь безмолвия слышна…
1
«ШЕКСПИРОВСКИЙ» ГЕРОЙ
н жил, как чудовище, а умер, как святой; натура его была непостижимой — и в память простых людей, подверженных страхам, благоговеющих перед всем таинственным, он вошел под именем Синей Бороды. Образ этого противоречивого человека, познавшего на своем веку все: роскошь и разорение, взлеты и падения, торжество гордыни и горькое раскаяние, неверие и благочестие, — казалось, вышел из-под пера Шекспира, и ныне, спустя столетия, жизнь его видится скорбной трагедией. Он жил, презрев законы человеческой морали и даже обыкновенный здравый смысл, не говоря уже о доводах разума, все его чувства и деяния отмечены печатью двуличия и жестокости; в подобных трагедиях развязка, как правило, почти всегда сопровождается скорбным звучанием реквиема. Жиль — герой своего времени, эпохи Столетней войны[13] и процветания герцога Беррийского[14]; больше того, он даже опередил свое время. Воин и меценат, сластолюбец и праведник, беспечный и истовый до безрассудства, бесстрашный и всемогущий сподвижник Жанны[15], порочный и невинный, как младенец, искавший смерти и жадно любивший жизнь, жаждавший упоения и терзавшийся всеми муками совести, метавшийся из крайности в крайность и презиравший покой, он предстает перед нами то в облике героя древних миниатюр, в камзоле и шляпе, расшитых сверкающими каменьями, то в обличье дикого ревущего зверя с пастью, обагренной кровью.
2
25 ОКТЯБРЯ 1440 ГОДА
Мысль написать эту книгу пришла мне в один из осенних вечеров, когда я бродил по холмам, раскинувшимся вокруг развалин Тиффожского замка.
Но прежде произошло два, на первый взгляд, малозначительных случая. Однажды мой любимый пес, вдруг ни с того ни с сего ошалев, кинулся в ров под главной, башней замка и тотчас выскочил оттуда — на глее у него виднелся след от укуса гадюки. На другой день местный экскурсовод показывал мне человеческие кости с довольно характерными следами переломов, которые он извлек из-под обвала во время реставрационных работ. Мы разговорились. И тут сзади раздался отчаянный, душераздирающий вопль, похожий на крик страдания и стон поруганного бессилия; мало-помалу, подобно ветру, затихающему в кронах деревьев, он перешел в жалобный плач и смолк. Я обернулся и увидел маленький, сморщенный лик, дрожащие губы, скрюченные от подагры руки, сложенные вместе и воздетые к небу, остроконечный колпак и грубое черное шерстяное платье, какое давным-давно носили предки местных жителей. Из этих уст вырвался страшный крик и долетел до нас через века. Они стенали так и рыдали всякий раз, когда в здешних краях объявлялся Жиль или его приспешники, после чего бесследно исчезали смеющиеся дети, хорошенькие юноши, простодушные пастушки. В этом крике звучали скорбь бесконечно униженного народа, тайное отчаяние, безутешное горе, страх и гнев. И тогда легенда о гордыне и неистовстве, главным героем которой был Минотавр во плоти и крови средневекового сеньора, воскресла в памяти моей не в виде древних миниатюр или испещренных буквицами пергаментных листов, а как бы на фоне жизни народа, согбенного в страданиях и мольбе, — иным словом, как истинная трагедия! И очнулись от векового сна холмы, помнившие его. И разверзлись мрачные, дремучие чащи, где вызывал он злых духов. И кровли, угнездившиеся на косогорах и притаившиеся в долине реки Севр, беззвучно поведали мне о несказанных муках и диких ужасах, что крылись за их стенами. Мне вдруг почудилось, будто обагренные кровью стены громадного замка встали из руин, оделись в черепицу и мало-помалу обрели былое великолепие. Я понял, что рассказ об одной только внешней стороне жизни Жиля, ограниченный перечислением дат и событий, был бы далеко не полным. Надо было заглянуть в самую глубину его сущности, в эту бездонную мрачную бездну, и высветить ее «изнутри». Надо было оживить не только его голос, но и голоса безвестных и знаменитых людей, что окружали его в разное время. Голоса тех, кто по его безумной прихоти лишился своих чад, кто любил его и ненавидел, восхищался, презирал и завидовал ему и кто по доброй или злой воле был свидетелем его короткой жизни.
12
13
14
15
Имеется в виду Жанна д'Арк (1412–1431), национальная героиня Франции, вошедшая в историю под именем Орлеанской девы.