1. Главная
  2. Книги
  3. Горький Максим
  4. Том 2. Рассказы, стихи 1895-1896
  5. Страница 102
Выбрать главу
Влюбленные очи поднять не дерзая, За ней юный паж по следам, А также собака борзая, Любимица доброй madame.
Мы знаем — нередко собака Любимого друга честней, И приятно любить собаку — Никто не ревнует к ней!
Скажу Вам, что нищий был молод и строен И — был он слеп, как поэт. Но — разве слепой не достоин Внимания дамы, — нет?
Слепой завидует зрячим. О, если б он знал, сколько мы В душе нашей тайно прячем Тяжёлой и страшной тьмы!
Вздрогнуло сердце графини, в котором Любовь обитала всегда. Бретонка окинула нищего взором: «Достоин внимания, да!»
У всех есть мысли сердца, У льва, у тебя, у змеи. Но — кто эти мысли знает? И — знаешь ли ты свои?
И вот говорит она нищему: — «Слушай! С тобою — графиня Эллен. Мне жаль твою тёмную душу. Чем я облегчу её плен?»
Когда ты почувствуешь в сердце Избыток мёда иль яда, Отдай его ближним скорее — Зачем тебе лишнее надо?
— «Madame!» — отвечает ей нищий покорно, Моя дорогая madame! Все дни моей жизни чёрной За Ваш поцелуй я отдам!»
О правде красивой тоскуя, Так жадно душой её ждёшь, Что любишь безумно, как правду, Тобой же рождённую ложь.
— «Мой маленький, ты отвернись немного!» — Сказала графиня пажу. — «Для славы доброго бога Я скромность мою не щажу!»
Как всё — и женщина тоже Игрушка в божьих руках! Подумаем лучше о детях, О ласточках, о мотыльках.
Слепой обнимает стан гордой графини, Устами прижался к устам, Туманится взор её синий, Сгибается тонкий стан.
Друзья! Да здравствует счастье! Что ж, — пусть его жизнь — только миг! Но мудрости в счастье больше, Чем в сотне толстых книг.
Тут гордость графини вдруг страсть одолела. Румяней вечерней зари, Бретонка пажу повелела: — «Этьен, о, дитя, не смотри!»
Враги наши — чёрт и случай — Всегда побеждают нас, И как ты себя ни мучай — Греха неизбежен час!
Потом, поднимаясь с земли утомлённо, — «Убей!» — приказала пажу. И радостно мальчик влюблённый Дал волю руке и ножу.
Кто пьёт из единой чаши Любовь и ревность вместе, — Тот неизбежно выпьет Красный напиток мести.
Вот, влажные губы платком отирая, Графиня сказала Христу: — «Тебе, повелитель рая, Дала я мою чистоту!»
О том, куда ветер дует, Нам честно былинка скажет; Но то, что женщина хочет, — Сам бог не знает даже!
А мальчика нежно и кротко спросила: — «Не правда ли, как я добра? О чём же ты плачешь, милый? Идём, нам домой пора!»
Любовь возникает, как пламя, И мы, сгорая в нём, Чудесно становимся сами Прекрасным и ярким огнём.
Он ей не ответил, он только беретом Смахнул капли слёз со щёк, Но тяжкого вздоха при этом Этьен удержать не мог.
Мы щедро жизнь одаряем! Ведь каждый в неё принёс Немножко весёлого смеха И полное сердце слёз.
Нахмурила чёрные брови бретонка И, злые сдержав слова, Сбросила с моста ребёнка В зелёную воду рва.
Если мы строго осудим Всех, кто достоин кары, — Мы счастливей не будем, Но — опустеет мир старый!
И вновь свои гордые, синие очи Эллен в небеса подняла. — «Будь мне судьёю, отче, Будь добр, как я была!»
Мы знаем: грехи красоток — Не больше, как милые шутки. А бог — так добр и кроток, А он такой мягкий и чуткий!
Ночью графиня, позвав аббата, Рассказала грехи свои, И были с души её сняты Грехи за пятнадцать луи.
Всё, что творится в мире, Мы видеть и слышать должны, Для этого нам добрым богом Глаза и уши даны.
Всё это для мира осталось бы тайной, Не знал бы об этом свет, Но — в лепту попало случайно Девять фальшивых монет.
Но если бывает — излишне Остёр и зорок глаз, Тогда это значит — всевышний Хочет помучить нас.
И вот, раздавая их бедным вилланам, Монах позлословить рад — Нескромность его и дала нам Одну из прекрасных баллад.
Мучительны сердца скорби, И часто помочь ему нечем, — Тогда мы забавной шуткой Боль сердца успешно лечим!

Варенька Олесова

I

…Через несколько дней после назначения приват-доцентом в один из провинциальных университетов Ипполит Сергеевич Полканов получил телеграмму от сестры из её имения в далёком лесном уезде, на Волге.

Телеграмма кратко сообщала:

«Муж умер, ради бога немедленно приезжай помочь мне. Елизавета».

Этот тревожный призыв неприятно взволновал Ипполита Сергеевича, нарушая его намерения и настроение. Он уже решил уехать на лето в деревню к одному из товарищей и работать там, чтобы с честью приготовиться к лекциям, а теперь нужно ехать за тысячу с лишком вёрст от Петербурга и от места назначения, чтоб утешать женщину, потерявшую мужа, с которым, судя по её же письмам, ей жилось не сладко.

Последний раз он видел сестру года четыре тому назад, переписывался с нею редко, между ними давно уже установились те чисто формальные отношения, которые так обычны между двумя родственниками, разъединёнными расстоянием и несходством жизненных интересов. Телеграмма вызвала у него воспоминание о муже сестры. Это был добродушный человек, любивший выпить и покушать. Лицо у него круглое, покрытое сетью красных жилок, глазки весёлые, маленькие; он плутовато прищуривал левый и, сладко улыбаясь, пел на сквернейшем французском языке:

    Regardez par ci, regardez par la… [5]

Ипполиту Сергеевичу было как-то неловко верить, что этот весёлый малый умер, потому что люди пошлые обыкновенно долго живут.

Сестра относилась к слабостям этого человека с полупрезрительным снисхождением; как женщина неглупая, она понимала, что «в камень стрелять — только стрелы терять». Едва ли её сильно огорчила смерть мужа.

Но отказать ей в просьбе было бы неудобно. Работать можно и у неё не хуже, чем где-нибудь…

Ипполит Сергеевич решил ехать, и недели через две, тёплым июньским вечером, утомлённый сорокавёрстым путешествием на лошадях от пристани до деревни, он сидел за столом против сестры на террасе, выходившей в парк, и пил вкусный чай.

У перил террасы пышно разрослись кусты сирени, акаций; косые лучи солнца, пробиваясь сквозь их листву, дрожали в воздухе тонкими золотыми лентами. Узорчатые тени лежали на столе, тесно уставленном деревенскими яствами; воздух был полон запахом липы, сирени и влажной, согретой солнцем земли. В парке шумно щебетали птицы, иногда на террасу влетала пчела или оса и озабоченно жужжала, кружась над столом. Елизавета Сергеевна брала в руки салфетку и, досадливо размахивая ею в воздухе, изгоняла пчёл и ос.

вернуться

5

Смотрите здесь, смотрите там… — Ред.

~ 102 ~