— Я не верю в то, что ее сожгли! — сказал он, узнав о казни. — Она бессмертна.
Очевидно, у него были основания так говорить. Уже находясь при дворе, ему довелось встретиться с мадемуазель д’Армуаз, в которой он признал свою Жанну. Разочаровавшись в придворных забавах, ничего не дававших ни уму, ни сердцу, Ре удалился в свои поместья, где с головой окунулся в алхимические трактаты. Не прошло и нескольких лет, как этот антипод благороднейшего Дон-Кихота стал законченным безумцем. Возжаждав волшебной власти над миром, он с присущей ему необузданностью промотал приданое жены и принялся расточать наследственные богатства. Театральные представления с роскошными костюмами и декорациями, пиры и охоты, на которые съезжалось все окрестное дворянство, словно призваны были затмить своим великолепием королевские празднества. Но затмили они лишь и без того помрачненное воображение бретонского барона. Злые языки обвиняли Ре в противоестественном влечении к мальчикам, которые якобы стали таинственным образом пропадать то здесь, то там. Поползли мрачные слухи о том, что в боттеге,[33] которую он оборудовал для заезжего чернокнижника, изготовляются снадобья из человеческой крови. Как бы там ни было, но маршал действительно изменился. Он сделался нетерпимым и вспыльчивым. К безумным прожектам и экстравагантным выходкам добавились бесконечные тяжбы, которые вконец опустошили фамильные сундуки. И если раньше пристрастие к герметическим сочинениям лишь тешило воображение тщеславного барона, то теперь мечта о философском камне обрела характерные черты болезненной мании. Grand oeuvre[34] представлялось ему единственным средством, способным не только поправить подорванное хозяйство, но и обрести наконец сверхчеловеческое могущество.
Но, к собственному немалому огорчению, Жиль не ощущал в себе призвания к алхимическим подвигам. Он был слишком хорошо образован, чтобы не сознавать свою полнейшую непригодность к постижению таинств. Слова Фламеля о «двух змеях, которые взаимно убивают одна другую и задыхаются в собственном яде» заставляли учащенно биться доверчивое сердце, но ничего не говорили уму. Выход, однако, скоро нашелся, ибо на рынке чудес предложение всегда опережает спрос.
Прознав о причудах знатного барона, в его замке проложили тропу всякие некроманты-кудесники, стремившиеся перещеголять друг друга заманчивыми фокусами и обещаниями.
Башни Тиффожа спешно стали переоборудоваться под лаборатории. Усердно раздуваемое мехами, хищно запылало пламя в алхимических горнах. Над замком, о котором из-за пропадающих мальчиков и без того шла худая слава, заклубился вонючий устрашающий дым.
В разгар таких лихорадочных исканий сие родовое поместье почтил посещением августейший гость — дофин Людовик, нагрянувший в сопровождения многочисленной свиты. Чтобы как следует принять именитого гостя, Жилю пришлось вновь обратиться за ссудой к ростовщикам. Впрочем, это его не слишком озаботило, потому что великое деяние обещало с лихвой покрыть любые долги. Жаль было лишь гасить печи, где созревало несметное богатство. Но ничего не поделаешь: тайные грехи, которые все труднее становилось скрывать, научили Ре осторожности. Вход в лабораторию спешно замуровали, а пролаз-алхимиков разместили по вассальным мызам.