Объяснив назначение монастыря (правило 1), Епископ говорит, как должен вести себя в нем новоначальный (2–3 правила); что основным занятием его должна быть молитва (5, 6); каково должно быть внешнее поведение новоначального в храме, в алтаре, вне храма и в трапезе (7–18, 23, 25, 28, 38). Описывает, как должен он относиться к старшим (39) и вообще к братии (40). Здесь же даны наставления, чего должен избегать новоначальный (42) и к чему стремиться (1, 36).
Исполнение всех приведенных правил, по свидетельству епископа Игнатия, «может привести наружное поведение инока в благоустройство, приучить его к постоянному благоговению и наблюдению за собой» [1864].
Исполняющий правила наружного поведения, т. е. пребывающий в делании телесного подвига, уподобляется хорошо обработанному сосуду без всяких изъянов. В этот сосуд можно вливать драгоценное мvро с уверенностью, что оно не пропадет. Под мvром подразумевается духовное делание, к которому инок становится способным только после того, как он научится правильному телесному деланию.
«…Монах, — пишет епископ Игнатий, — благоустроивший свои обычаи, делается способным к душевному деланию, которое хранится в целости благоустроенным телесными обычаями; оно (душевное делание), напротив того, никогда не может удержаться в иноке, расстроенном по наружному поведению» [1865]. {стр. 646} В подтверждение своих слов Владыка приводит изречение святого Исаака Сирского и пример из жития св. Василия Великого. Св. Исаак Сирский говорит: «Телесным деланием предваряется душевное, как сотворение тела в Адаме предшествовало вдуновению в него души. Не стяжавший телесного не может иметь и душевного: второе рождается от первого, как колос от пшеничного зерна…» [1866].
В житии святого Василия Великого повествуется: когда Василий Великий прибыл в Антиохию, то его друг наставник Антиохийского училища философов Ливаний попросил его произнести поучение юным слушателям. Св. Василий Великий сказал юношам, чтобы они хранили чистоту души и тела, и затем подробно преподал им правила наружного поведения, сказав, чтобы они имели скромную походку, говорили тихо и мало, соблюдали в беседах благочиние, пищу и питие употребляли благоговейно, при старших хранили молчание, были внимательны к мудрым, не были скоры на смех, украшались скромностию… и многими другими словами поучал он слушающих. «Мудрый Василий, — пишет епископ Игнатий, — преподал юношам наставление, наиболее относящееся к их наружному поведению, зная, что благочиние немедленно сообщается от тела к душе и благоустройство тела весьма скоро приведет в благоустройство душу» [1867].
Только тот инок, который приобрел навык в прохождении телесного подвига, становится способным приступить к подвигу духовному.
Пост — основание всех иноческих добродетелей. В ряду телесных подвигов епископ Игнатий большое значение придавал посту, считая его основанием всех добродетелей. По определению Владыки, «пост есть постоянная умеренность в пище с благоразумною разборчивостью в ней».
Святая Церковь заповедует соблюдать пост всем христианам в среду и пятницу в течение всего года и четыре поста: Великий пост, Рождественский, Успенский и Петров, но особенно большое значение имеет пост для монахов.
Человеческое тело не обходится без пищи, однако пресыщения отягощают человеческое тело, но умеренное укрепляет его, делает способным к труду. {стр. 647} Из-за тесной связи души с телом принимаемая человеком пища влияет и на его духовную деятельность. «Подвиг поста, — пишет святитель Игнатий, — не принадлежит исключительно телу; подвиг поста полезен и нужен не единственно для тела, он полезен и нужен преимущественно для ума и сердца» [1868].
От объедения чрева грубеют и ожесточаются сердечные ощущения, а ум теряет легкость и способность к духовному деланию. Инок, не соблюдающий благоразумие в пище, обуревается леностию, унынием и печалию, ему трудно бороться со страстями: блудом, гневом, тщеславием, гордостию; постоянное же небрежение к посту может привести к потере целомудрия и девства.
Борьба с блудной страстью становится для инока, не соблюдающего пост, весьма тяжелой. Владыка Игнатий писал, что «при насыщении тела сердце наше не может не порождать блудных ощущений, а ум — блудных помыслов и мечтаний, которые силою своею и увлекательностию способны изменить самое решительное благое произволение, склонить его к услаждению грехом…» [1869].