Если это — не литературное чистилище, тогда объясните мне, как это все называется?
В данном контексте мне хочется задать несколько каверзный вопрос: кто виноват?
«Издатели, разумеется!», ответит хор оставленных за бортом писателей или множество читателей, недовольных тем, что в книжном магазине не нашлось того, что бы они хотели там обнаружить. Это всегда ошибка издателей! Но если заглянуть немного дальше, мы заметим, что для того, чтобы то или иное произведение появилось, а затем оставалось доступным (в качестве переизданий или допечаток, а не в качестве товарных остатков), нужно создать условия, необходимые для его встречи с читателями — в виде передающей цепочки, главные звенья которой: писатель, издатель и критики.
В случае Франсиса Карсака механизм нарушен с первого же звена этой цепочки. Франсис Карсак никогда не был писателем-фантастом. Это был всемирно известный ученый высочайшего уровня, один из тех людей, благодаря которым нам завидуют другие страны, как говорят министры, когда торжественно возлагают где-нибудь хризантемы. Под своим настоящим именем «Франсуа Борд» он занимался профессиональной карьерой, которая, судя по всему, и не должна была оставлять ему слишком много времени для написания научной фантастики!
Франсис Карсак был любителем в лучшем и самом благородном значении этого слова. Несомненно, он мог бы стать и остаться ведущим французским писателем-фантастом, если бы выбрал этот путь; он владел пером, вероятно, лучше, чем многие его коллеги, хотя, конечно же, и не достигал тонкости и богатства стиля Клейна или Кюрваля; ему хватало воображения; научную фантастику, в особенности американскую, он знал лучше, чем кто бы то ни было; его выдающаяся научная культура и естественная склонность к экстраполяции и рассуждениям вкупе с его многочисленными достоинствами превратили бы его в грозного лидера французской школы настоящей научной фантастики, способного преодолеть Атлантику.
Полагаю, Франсис Карсак читал научную фантастику, чтобы развлечься, а писал — забавы ради. Делать карьеру в этой области ему даже не приходило в голову: писать, производить, публиковать, чтобы зарабатывать деньги и за счет этого жить — не его стиль.
В 1979 году, когда он невзначай обмолвился, что у него есть неизданные рукописи, я спросил: « Почему вы не опубликуете эти новеллы?» Не помню в точности его слова, но ответ сводился к следующему: 1) « Не вижу смысла»; 2) « На днях я пролистал «Фиксьон» («Fiction») и его содержание показалось мне не слишком интересным». В надежде провернуть выгодное дельце («Возвращение Карсака в научную фантастику») я ему тогда объяснил, что существуют и другие профессиональные издания, и вручил один из экземпляров фанзина[11], который я издавал в то время. Он взял его, сказав что-то вроде: «Я его просмотрю, может, пришлю вам что-нибудь». И ничегошеньки. На этом все и закончилось...
А когда я упомянул о текущем переиздании его произведений в серии «Пресс Покет», он взорвался: « Я запретил им продолжать. Они поместили на обложки моих книг совершенно голых красоток, в то время как в самих текстах их нет! Это невероятно! Я не целомудрен, но не понимаю, зачем нужно помещать на обложку голых женщин, если сцен, оправдывающих это, в романе нет!»[12] На переделку обложки, возобновление выпуска его романов у какого-нибудь другого издателя ему, похоже, тоже было наплевать...
И как, по-вашему, издатель должен работать с таким человеком, настолько бескомпромиссным, настолько «любителем», если не сказать хуже? Я вас уверяю: множество людей из кожи вон лезло, и при жизни Карсака, и после его смерти, чтобы его произведения снова стали доступны. Уж я-то об этом кое-что знаю!
У Франсиса Карсака был нелегкий характер. Особенно он был расположен к тому, чтобы наживать себе ожесточенных врагов в среде научной фантастики. И критики его не жалели.
Продолжим рассматривать эту передающую цепочку «автор-издатель-критик», расширяя наше поле размышления, но не слишком удаляясь от темы. В конце концов, случай Карсака — образцовый; журналы редко охотно публикуют полемические или раздражающие тексты, так что воспользуемся тем свободным пространством, которое представляет это предисловие, чтобы попытаться посадить несколько чертополохов в саду «критики».
Существует три вида критиков: хорошие, никудышные и дураки. «Хороших» в последние годы стало меньше, ибо в нашей стране не осталось больше ни одного профессионального научно-фантастического журнала, достойного так называться: компетентные критики либо оставили этот жанр, либо пытаются продолжать свои размышления о научной фантастике в университетских публикациях, в которых, увы, принят некий свой жаргон. «Никудышные» размножаются как сорная трава; у этих от критики — одно лишь название, ибо они довольствуются тем, что видят во всем, что им любезно присылают издатели, «очень хорошее, очень красивое, не дорогое, нужное». Есть еще «дураки». Этих гораздо меньше, чем «никудышных», зато они более словоохотливые, а следовательно, и более пагубные. Проблема «дураков» заключается в том, что они действуют посредством уверенных выпадов и исключений. Не будем называть имена — они сами себя узнают. Вы все читали (возможно, не до конца) или хотя бы видели некоторые кровожадные статьи, опубликованные этими несчастными индивидами. В них нам преподносятся поразительные истины, вроде: «Единственная настоящая литература — политическая », «Единственная настоящая научная фантастика — new wave («новая волна»)», «Героическое фэнтези — не более чем дерьмо» (лично я совсем не люблю этот тип рассказов, но у каждого — свои вкусы, и все они заслуживают уважения), «Американская научная фантастика реакционна», «Американские авторы Золотого века — фашисты» и т. д. и т. п. Увы, в силу того, что профессиональная научно-фантастическая среда — мир малонаселенный, случается, что небольшой клике или группировке, проповедующей экстремистские идеи, удается приобрести внушительный «редакционный вес» с реальным продвижением этих идей.
12
В издании 1970 г. был указано, что Ф. Карсак — это профессор Ф. Борд, и, возможно, коллеги по работе, студенты и др. задавали ему вопросы на эту тему.