Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и Ко*
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: С, 1850, № 4 (ценз, разр. – 31 марта 1850 г.), отд. I, с. 167–222, с. подписью: «Н. Некрасов».
В собрание сочинений впервые включено: стихотворение «Месть горца» – ПССт 1927; полностью – Собр. соч. 1930, т. III.
Автограф не найден.
Датируется концом 1849 – мартом 1850 г. В основу повести лег анекдот «Золеный любовник», впервые рассказанный в «Северной пчеле»:
«Недавно один немецкий лев волочился за женою красильщика. Муж подметил эти проделки и как-то врасплох застал любовника на коленях перед женою. Мщение было придумано им уже давно. Красильщик был сильный и дородный мужчина. Он притащил волокиту к красильному чану и окунул его в краску; после того поклонился и отпустил его. Кое-как добрался несчастный до дома, сопровождаемый насмешками толпы. Дома начал он мыться и чиститься, но все труды и усилия его были бесполезны: краска была с сильною протравою и лицо льва навсегда останется зеленым» (СП, 1844, 25 апр., № 92).
26 марта 1849 г. А. Н. Плещеев в письме к С. Ф. Дурову в числе других анекдотов, «которые ходят по Москве и делают страшный скандал», рассказал о подобном же случае: «Один гусар-офицер волочился за женой красильщика. Муж, возвратясь однажды из клуба ранее обыкновенного, застает его у себя, пьющего чай с его женой и облаченного в его халат; красильщик не отвечал ни слова на сказку, выдуманную офицером для истолкования такого пассажа, и сам присоединился к чаю. Часа два спустя красильщик зовет офицера посмотреть его фабрику. Офицер, обрадованный, что муж ничего не подозревает, согласился. В красильной в это время стоял огромный чан с синей краской, на изобретение которой красильщик только что получил привилегию. Когда они подошли к чану, оскорбленный супруг схватил офицера за шею и трижды окунул его лицом в краску. По окончании этого процесса офицер был совершенно небесный. „Ну, давайте я вас вытру“, – сказал, рассмеявшись, красильщик и, помочив тряпку в какую-то жидкость, стоявшую на окне в миске, стал вытирать ею лицо офицера. Но это была не вода, а такой состав, после которого краска уже не могла никогда сойти. Офицер в отчаянии бросился в клинику, но, что ни делали доктора, все напрасно. Призвали красильщика, он отвечал, что получил привилегию и не откроет своего секрета никому, но что перекрасить в черную краску может. Теперь бедный офицер лежит облепленный шпанскими мухами и не имея довольно денег, чтобы заплатить красильщику за открытие секрета. Красильщик – французский подданный, и наказать его нельзя. Не правда ли, славная история? Напоминает гоголевского поручика Пирогова, с которым Шиллер и Лессинг[45] также распорядились домашним образом. Этот факт составляет предмет разговоров, куда ни приди» (Дело петрашевцев, т. III. M.-Л., 1951, с. 293–294).
Повесть Некрасова характерна для эпохи «мрачного семилетия» (1848–1854), когда писатель-сатирик часто был вынужден ограничивать свои задачи лишь тем, чтобы забавлять и смешить читателя. «Стоит только сравнить „Краску Дирлинг“ с „Петербургскими углами“, написанными Некрасовым за несколько лет до того, – писал К. И. Чуковский, – чтобы увидеть, какая глубокая пропасть лежит между эпохой „Физиологии Петербурга“, „Петербургского сборника“ и мрачным семилетием, которое сменило ее. Поэт как бы сказал своим новым рассказом: уже нет ни малейшей цензурной возможности следовать за Гоголем в деле обличения ненавистного строя, так что приверженцам Гоголя до времени остается одно: воспроизводить внешние приемы его мастерства, внешнюю литературную форму» (Чуковский, с. 114).
Не исключено, однако, что окончательной редакции произведения предшествовала какая-то другая, не одобренная цензурой. 2 января 1850 г. Некрасов писал цензору «Современника» И. И. Срезневскому: «Препровождаю при сем повесть „Случайность“; г-ну Крылову она не понравилась в первобытном виде; он доложил о ней председателю – и решили они, чтоб ее переделать. Посылаемый оттиск есть уже переделанный, и в этом новом виде г-н Крылов подписал ее. Всё это считаю не лишним довести до Вашего сведения и вместе с тем всепокорнейше Вас прошу выдать поскорее эту повесть…». Произведение с таким названием в «Современнике» не печаталось. Предположение, что в письме речь идет о рассказе Н. Станицкого (А. Я. Панаевой) «Необдуманный шаг», напечатанном в № 1 журнала (см.: Звенья, V. М.-Л., 1935, с. 502–503; ПСС, т. X, с. 139), неосновательно. Январский номер «Современника» за 1850 г. был разрешен цензурой 31 декабря 1849 г. Название «Случайность» по соответствует содержанию упомянутой повести Панаевой. Комментируемая же повесть Некрасова с ее анекдотическим сюжетом вполне могла иметь первоначальное название «Случайность»; этими соображениями мотивируется (предположительно) первая дата при определении хронологических границ работы над повестью.