Жуковский.
Как она мила была! как черное платье пристало к милой Бакуниной!
Но я не видел ее 18 часов – ах! какое положенье, какая мука! –
Но я был счастлив 5 минут –
10 декабря.
Вчера написал я третью главу «Фатама, или Разума человеческого: Право естественное19». Читал ее С. С.20 и вечером с товарищами тушил свечки и лампы в зале. Прекрасное занятие для философа! – Поутру читал «Жизнь Вольтера21».
Начал я комедию22 – не знаю, кончу ли ее. Третьего дни хотел я начать ироическую поэму «Игорь и Ольга23», а написал эпиграмму24 на Шаховского, Шихматова и Шишкова, – вот она:
Угрюмых тройка есть певцов:
Шихматов, Шаховской, Шишков.
Уму есть тройка супостатов:
Шишков наш, Шаховской, Шихматов.
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!
———
Летом напишу я «Картину Царского Села».
1. Картина сада.
2. Дворец. День в Царском Селе.
3. Утреннее гулянье.
4. Полуденное гулянье.
5. Вечернее гулянье.
6. Жители Царского Села.
Вот главные предметы вседневных моих записок. Но это еще будущее.
———
Вчера не тушили свечек; зато пели куплеты25 на голос: «Бери себе повесу26». Запишу, сколько могу упомнить: На Георгиевского27
или:
На Кайданова28
На Карцева30
или: ревнив
На Шумахера35
На Гакена36
На Владиславлева37
На Левашова39
На Вильгельма
На Зябловского и Петрова41
На Иконникова42
На Куницына43
17 декабря.
Вчера провел я вечер с Иконниковым.
Хотите ли видеть странного человека, чудака, – посмотрите на Иконникова. Поступки его – поступки сумасшедшего; вы входите в его комнату, видите высокого, худого человека, в черном сертуке, с шеей, окутанной черным изорванным платком. Лицо бледное, волосы не острижены, не расчесаны; он стоит задумавшись, кулаком нюхает табак из коробочки, он дико смотрит на вас – вы ему близкий знакомый, вы ему родственник или друг – он вас не узнает, вы подходите, зовете его по имени, говорите свое имя – он вскрикивает, кидается на шею, целует, жмет руку, хохочет задушевным голосом, кланяется, садится, начинает речь, не доканчивает, трет себе лоб, ерошит голову, вздыхает. Перед ним карафин воды; он наливает стакан и пьет, наливает другой, третий, четвертый, спрашивает еще воды и еще пьет, говорит о своем бедном положении. Он не имеет ни денег, ни места, ни покровительства, ходит пешком из Петербурга в Царское Село, чтобы осведомиться о каком-то месте, которое обещал ему какой-то шарлатан. Он беден, горд и дерзок, рассыпается в благодареньях за ничтожную услугу или простую учтивость, неблагодарен и даже сердится за благодеянье, ему оказанное, легкомыслен до чрезвычайности, мнителен, чувствителен и честолюбив. Иконников имеет дарованья, пишет изрядно стихи и любит поэзию; вы читаете ему свою пиесу – наотрез говорит он: такое-то место глупо, без смысла, низко: зато за самые посредственные стихи кидается вам на шею и называет вас гением. Иногда он учтив до бесконечности, в другое время груб нестерпимо. Его любят – иногда, смешит он часто, а жалок почти всегда.