Кактусовые плоды были съедены, и Мартин Бауман пошел за новой порцией. Едва он скрылся за кустами, как сразу же послышался голос:
— Что такое?! Джентльмены, подите-ка сюда! Ничего подобного я еще ни разу не видел.
Все поспешили на приглашение. Когда они миновали кусты, им открылось в высшей степени поразительное зрелище.
Весь котлован тонул в глубокой тьме, потому что отблеск костра был слишком ничтожен, чтобы проникнуть сквозь заросли; но там, где поднимались к небу кактусы, видны были многочисленные язычки пламени, поблескивавшие своеобразным бледным бесцветным огнем. Каждый из этих растительных канделябров поддерживал на себе множество таких язычков, каждый «рожок» живого подсвечника нес на кончике своем один огонек. Это было чудесное, почти призрачное явление.
— Что бы это могло быть? — спросил Портер.
— Ничего похожего я еще никогда не видел, — прошептал Фолсер. — Мне даже стало как-то не по себе.
И в этот момент позади них за кустами, у самого костра, где все только что сидели, послышался низкий отчетливый голос:
— Это Ко-харстезеле-ято, огоньки Великого Духа, которые он зажигает, когда хочет предупредить своих детей.
— Caspita![288] Кто это за нами? — испуганно вскрикнул Эмилио Корхето. — Неужели мы попали в засаду?
— Нет, — ответил Охотник за медведями. — Это наш товарищ, которого мы ожидали. Он по своему обыкновению появился так, что мы этого не заметили.
Все обернулись. И верно: прямо у костра был виден всадник. Но как же он смог добраться сюда, да еще на лошади, так тихо, что никто его не услышал?
Под всадником был великолепный вороной, взнузданный и оседланный на индейский манер. Индейской была и одежда мужчины, индейскими были также черты его лица, не обнаруживавшего и следа бороды. Зато пышные черные волосы достигали середины спины. В руках он держал двустволку, деревянные части которой были обиты серебряными гвоздями.
Янки и мексиканцы даже вскрикнули — от удивления и восхищения одновременно.
— Кто это? — спросил Портер. — Индеец? А может быть, он привел с собой своих товарищей.
— Нет, он один, — ответил Бауман. — Это Виннету, вождь апачей.
— Виннету! Виннету! — стали повторять все.
Апач, не обращая внимания на всеобщее восхищение, спрыгнул с лошади, вышел из зарослей, показал на огоньки и сказал:
— Бледнолицые находятся в этой замкнутой долине, и они не заметили, что произошло снаружи. Чтобы они это узнали, великий Маниту посылает им этот огненный знак. Виннету не знает, могут ли они это прочесть.
— Что же произошло? — спросил Блаунт.
— Над Льяно прошел 'ntch-kha-n'gul, торнадо. Виннету видел его черное тело на севере. Беда тем, кто ему встретился — смерть пожрала их!
— Торнадо? — переспросил Охотник за медведями. — Мой краснокожий брат точно заметил его путь?
— Виннету рассчитывает движение маленького жука, которого он заметит. Как может он пренебречь движением сильной бури!
— В каком направлении шел торнадо?
— Прямо на восток отсюда, там поднялись в воздух тучи пыли, так что было темно, как в самое глухое время ночи. Солнце охватывало сбоку этот мрак кроваво-красными лучами. Ночь продвинулась на северо-восток, и там она потом исчезла, как это видел Виннету.
— Значит, торнадо перемещался с юга на север?
— Мой брат сказал это.
— Господи, помилуй! Как бы он не задел наших друзей!
— Предчувствия Виннету черны, как лик бури, но наши друзья умны и опытны, Олд Шеттерхэнд разбирается в каждом дуновении ветра, но 'ntch-kha-n'gul приходит внезапно и не высылает впереди себя никаких вестников, предупреждающих о его появлении. Нет ни одной лошади, которая смогла бы ускакать от него. Олд Шеттерхэнд сегодня должен был достичь Льяно, и копыта его коня коснулись песка пустыни как раз там, откуда прилетел коршун ветра. Возможно, он лежит со своими друзьями погребенным под слоем песка.
— Это было бы ужасно! Мы должны спешить. Мы должны отправиться туда, и немедленно. Быстрее на лошадей!