К концу ноября 1908 года относится публикация в Advocate стихотворения «Circe’s Palace» («Дворец Цирцеи»), где намечающаяся метаморфоза чувствуется сильнее. Цветы появляются снова, но совсем иные. Форма традиционная (два рифмованных семистишия), но интересна эволюция системы образов. Вот подстрочный перевод:
Хотя Том входил в редакцию «Harvard Advocate», он не был фаворитом читателей. Для этого он писал слишком мало и часто повторялся, пытаясь нащупать свой путь. В «Harvard Monthly» (редакция располагалась по соседству с «Advocate») он предложил еще одну «Песнь» («Song»), начинающуюся со слов «Лунный цветок раскрывается навстречу мотыльку…» («The moonflower opens to the moth»).
Мнения в редакции Monthly разделились: одни считали, что стихотворение в восемь строк можно опубликовать, если найдется место, другие выступали против, в итоге решено было передать стихотворение в виде подарка менее престижному «Advocate». Но даже в редакции «Advocate» приятель Тома «Тинк» и его одноклассник Пауэл оказались решительно против этого дара, хотя другие выступали «за», в результате чего стихотворение все-таки было опубликовано 26 января. Один из членов редколлегии, Х. Лонг, которому оно нравилось, сохранил рукопись с редакционными пометками[66].
В начале 1908/1909 учебного года Том переселился на 25 Holyoke House, также на «золотом берегу».
Гарвардские газеты и журналы печатали программы театров и концертных залов Бостона, объявления о выставках. Не менее половины полосы в 16-полосной «Boston Evening Transcript» уделялось новостям музыки и театра.
Несколько лет спустя Элиот напишет язвительно:
Заглянем для примера в какой-нибудь номер газеты. 1 февраля 1909 года она писала о концертах знаменитого певца Людвига Вюльнера, об исполнении отрывков из оперы Бородина «Князь Игорь» Бостонским хоровым обществом, о концерте пианиста Джорджа Проктора и певицы Эрнестины Готье (Шуберт, Шопен, Дебюсси, Форе), о возвращении с гастролей Бостонского симфонического оркестра, о концерте Арнольда Долмеча, который исполняет Баха…
В театрах шли мюзиклы, например «Крысолов» на музыку Мануэля Кляйна. Имена известных актеров, таких как Виктор Мур, выделялись особо крупным шрифтом. Была там и заметка о скандалах, которые ввели в моду, по мнению автора, артисты старшего поколения вроде Сары Бернар. Писала газета и о выставках, например в Бостонском музее изящных искусств.
В Бостоне театральная и музыкальная жизнь была интереснее театральных представлений и концертов в Гарварде, где почти все спектакли игрались, как во времена Шекспира, чисто мужским составом.
В Бостон через Чарльз-Ривер ходил трамвай. Том часто им пользовался. «Элитным» залам вроде Бостонского оперного театра (Boston Opera House) он предпочитал мюзиклы в залах попроще. Компанию ему часто составлял Эйкен. Но нет правил без исключений: в Бостонском оперном Том все же бывал. О «Тристане и Изольде» Вагнера осенью 1909 года он вспоминал как об одном из самых сильных потрясений[68].
Разумеется, вылазки в Бостон не сводились к «культурной программе». В Бостоне, в отличие от Кембриджа, алкогольные ограничения отсутствовали – «федеральный» сухой закон ввели только в 1919-м. После спектакля можно было зайти в ресторан, бар или музыкальное кафе, где тогда господствовали мелодии регтайма. Один из этих баров назывался «Opera Exchange». В будущем все эти впечатления отразились в стихах Элиота. Бармен в «Opera Exchange» напоминал их героя – подчеркнуто мужественного гориллоподобного Суини…
Серьезные стихи Элиота обычно созревали по нескольку лет, прежде чем приобретали законченную форму. Стихотворение «Об одном портрете» («On a portrait»), опубликованное в Advocate в конце января 1909 года, – это набросок поэмы «Женский портрет» («Portrait of a Lady»). В этой ранней версии «она», окруженная толпой туманных снов, одиноко глядит на улицу, по которой спешим «мы». У «нее» улыбка ламии, и за ней с любопытством следит со своей жердочки молчаливый шпион-попугай.