Наполеон узнал о Трафальгарской битве 18 ноября в Австрии. Никаких упоминаний об этом сражении так и не появилось во французской правительственной газете «Moniteur», хотя вымышленный отчет о британских потерях был опубликован в газете «Journal de Paris» от 7 декабря. Это была слегка расширенная версия столь же оптимистичного отчета, опубликованного в «Gazeta de Madrid» 19 ноября, в котором назывались десять британских кораблей, потопленных во время сражения или впоследствии потерянных во время шторма, и еще много поврежденных.
Родственники французских офицеров и рядовых были оставлены на месяцы в неведении об их судьбе. Это относилось даже к старшим французским офицерам, которые проявили себя с большой честью. 21 декабря старший сын капитана 1 ранга Луи Бодуэна написал письмо, в котором спрашивал Декре, знает ли он, что случилось с его отцом. Семья не имела никаких известий после битвы и гибели корабля Бодуэна «Фугё»: "Молчание моего отца и неуверенность в его судьбе причиняют его несчастной семье самую жестокую боль. Его жена, его ребенок и я опасаемся, что он пал жертвой своего мужества". Декре потребовался еще месяц, чтобы подтвердить правоту их опасений.
В конце января Маргарита Бриаман написала Декре из Рошфора:
Я только что была проинформирована частными письмами, что мой муж мичман Франсуа Эли Бриаман, исполнявший обязанности лейтенанта линейного корабля «Редутабль», был трижды ранен в бою, который этому кораблю пришлось вести против английского корабля «Виктори», и что он умер от полученных ран на следующий день. Я остаюсь матерью двух мальчиков, старшему из которых одиннадцать лет, и у меня нет средств, чтобы оплатить расходы на их образование.
Я прошу вас, Ваша светлость, распорядиться о расследовании вашим кабинетом, чтобы выяснить, если это возможно, действительно ли мой муж мертв...
Административная задача осложнялась огромным количеством погибших или взятых в плен: 1087 раненых испанцев и 253 раненых француза были переданы фрегатам в Кадисе; 210 испанских офицеров и 4589 моряков и солдат были освобождены под обязательство не участвовать в военных действиях в Гибралтаре в ноябре. Несколько удачливых французов и одна женщина, вечно везучая Жанна Конан, также были освобождены под обязательство в Гибралтаре, в основном из-за неразберихи. Около трех тысяч французских пленных, захваченных при Трафальгаре, были доставлены в Англию. Те, кто высадился в Портсмуте, были заключены в тюрьмы в Фортоне, Портчестере и на семи блокшивах, а доставленные в Плимут были заключены в тюрьме Миллбей и на восьми блокшивах. Привезенные в Чатем были распределены между четырьмя блокшивами.
Большинство французских офицеров в конечном итоге жили под домашним арестом в Кредитоне или Винкантоне и могли свободно общаться и даже путешествовать с разрешения властей. Для рядовых моряков пребывание в Британии было гораздо менее приятным. Из французских военнопленных, доставленных в Великобританию в период с 1803 по 1814 год, 10 341 умер в плену, 17 607 были обменены и отправлены домой, а 72 000 все еще находились в Великобритании, когда война закончилась в 1814 году.
Пьер Вильнёв и Жан-Жак Маженди были первыми военнопленными, прибывшими в Англию, и были отправлены сначала в Бишопс-Уолтем, а затем в Рединг. Для Маженди это был третий опыт пребывания в плену в Великобритании. В Рединге к паре присоединились Луи Энферне и Жан-Жак Люка. Кодрингтон в письме попросил свою жену Джейн присмотреть за Энферне, объяснив, что "его жена и семья находятся в Тулоне, и у него нет ничего, кроме жалования — в возрасте пятидесяти лет, после сорока лет службы". Энферне не нуждался в срочной помощи, потому что, объяснил Кодрингтон, кэптен Бен Хэллоуэлл, "хотя и не участвовал в боевых действиях 21-го, настоял на отправке ему сундука с двумя дюжинами рубашек, чулок, кровати и немного ткани, чтобы сшить ему пальто, а также чек на 100 фунтов стерлингов в качестве благодарности за доброжелательное отношение, с которым он столкнулся со стороны Гантома и его офицеров, когда был их пленником".
Маженди и Люка было дано разрешение присутствовать на похоронах Нельсона. После ремонта в Гибралтаре линейный корабль «Виктори» 4 декабря прибыл в Англию с телом Нельсона, сохраненным в бочке с бренди. Правительство объявило, что следующий день будет национальным днем благодарения, и по всей Британии были проведены официальные мероприятия. В родном графстве Нельсона Норфолк были организованы балы и ужины в Грейт-Ярмуте, Норвиче и Своффхэме. Газета «Norwich Mercury» сообщала, что в городе Кингс-Линн "крыша зала образовала внушительный навес из военных знамен, вымпелов и военно-морских трофеев, на переднем плане которого возвышался бюст Героя Трафальгара, окруженный лавром, а под ним располагался соответствующий девиз: palmam qui meruit ferat[77]. Постоянное пламя восковых свечей освещало три длинных стола, уставленных отборными деликатесами, которые только можно было купить или искусно приготовить". Затем был предложен тост: "За славную и бессмертную память нашего горячо любимого и вечно оплакиваемого героя лорда виконта Нельсона". В Эйлшеме в церковь направилась процессия с флагами, которые несли матросы, с флотским кэптеном верхом на боевом коне и лейтенантом со знаменем с надписью «Бессмертный Нельсон». После службы волонтеры Эйлшема выстрелили в воздух, были зажжены фейерверки и населению выставлены три бочки пива. В Норвиче череда событий завершилась торжественным ужином, на котором присутствовала жена сэра Эдварда Берри.