И в этот раз Эмма привлекла оживленное внимание публики, сопровождаемое спекуляциями об ее происхождении. "Весь свет следит за ней и говорит о ней", писал Ромней о своей бывшей модели, в то время как юный Томас Лоренс искал к ней подходы, чтобы "эта великолепная женщина" позировала для картины «La Penserosa»[8], предназначенной для ежегодной выставки Королевской Академии в 1792 году. К этому времени она научилась недурно петь. Ромней сообщал, что, будучи в его доме, управляющий лондонской оперой Джованни Галлини "предложил ей две тысячи фунтов в год и два бенефиса, если она подпишет контракт с ним, на что сэр Уильям ответил учтиво, что он уже подписал с ней контракт на всю жизнь". Она же главным образом "выказывала свое особенное пристрастие к изучению античных скульптур, и эту имитацию она ухитрялась изображать с присущей ей грацией и с приличествующим случаю выражением". Одна из газет сообщала, что она отвергла предложение в 1500 фунтов за сезон выступлений в театре Ковент-Гарден. Элизабет Фостер восхищалась "ее совершенными и привлекательными формами, которых не имели даже троянские и греческие принцессы", хотя и, рассказывая об одном обеде, замечала со снисходительным пренебрежением, которое разделяли и другие дамы ее происхождения: "Ее речь, будучи непосредственной и добропорядочной, все же была неинтересной, а произношение вульгарным".
Социальный сатирик «Питер Пиндар» (Джон Уолкот) поддразнивал сэра Уильяма в своем характерном стиле:
Он заключает свое «Лирическое послание сэру Уильяму Гамильтону» зловещим намеком, что Эмма может свернуть на прежний путь.
Однако сэр Уильям был твердо уверен в правильности своего суждения о личности Эммы. Георг III дал ему понять, что женитьба не повлияет на его карьеру, хотя королева Шарлотта, со свойственным мелким немецким принцессам снобизмом, отказалась принять Эмму при дворе.
Два года спустя (1793) Нельсон в первый раз встретил Эмму. Это было похоже на встречу с кинозвездой — ведь к тому времени каждый известный художник в Европе написал ее портрет. В 1798 году, узнав ее лучше, он все еще оставался так же впечатлен ею. "Я сижу напротив леди Гамильтон, поэтому вы не должны быть удивлены восхитительным беспорядком этого письма, — писал он графу Сент-Винсенту. — Я очень сомневаюсь, что вы смогли бы написать лучше, будь Ваша Светлость на моем месте". Чета Гамильтонов стала его близкими друзьями, и Эмма с напряженным вниманием относилась к этому новому Британскому Герою. Вскоре они стали любовниками, с молчаливого одобрения — или, по крайней мере, вынужденного согласия — ее супруга.
Эмма была все же большим, чем просто декоративным украшением. Нельсон считал, что только благодаря ее очарованию и влиянию на королеву Каролину он получил тайное разрешение ввести свой флот в гавань Сиракуз — жизненно необходимое содействие его победе при Абукире. После этой победы, когда Георг III отказался дать Нельсону титул графа на том основании, что он не сможет финансово поддерживать достоинство титула, Эмма произнесла: "Будь я королем Англии, я бы сделала тебя самым благородным и могущественным герцогом Нельсоном, маркизом Нила, графом Александрии, виконтом пирамид, бароном крокодилов и принцем победы".
Страстная любовь Нельсона и дружба Эммы с королевой Каролиной привели его к самому дурному решению за всю его карьеру. В 1799 году он позволил королю и королеве Обеих Сицилий казнить причастных к провалившейся революции в Неаполе людей, которые сложили оружие в обмен на беспрепятственный уход во Францию под честное слово британского офицера. В парламенте он подвергся острой критике за этот бесчестный поступок, а на флоте его порицали за то, что он потерял целый год, засидевшись с Гамильтонами при неаполитанском дворе. Молодой художник по имени Генри Баркер встретился с ними за ужином в Неаполе и наблюдал, как Эмма разрезает бифштекс Нельсону: "Я не могу забыть того, как она выглядела в этот вечер — ее изящную привлекательную фигуру, облаченную в своего рода мантию, отделанную розами от шеи до самих пят, выражение ее прекрасного лица с красивыми темными глазами". Нельсон взял Гамильтонов в долгое средиземноморское крейсерство, во время которого адмиральские апартаменты превратились в плавучий будуар. Горация была зачата во время этого плавания в 1800 году.