Фок-мачта прошла под самым низким проводом, но до него, кажется, оставалось лишь несколько сантиметров. Теперь очередь грот-мачты... Это кажется немыслимым, но и она проходит! Да, проходит! Однако конец реи, возвышающейся над мачтой приблизительно на метр, зацепился. Мы переживаем страшный момент, ожидая, что нас поразит гнев людской, если не господний. Но стальной провод скользит вдоль наклонной реи, удлиняется и, издав чарующий музыкальный звук, перепрыгивает через верхний угол паруса и высвобождается. Нам казалось, что прошла вечность, но пролетело всего несколько секунд, так как мы продолжали идти очень быстро. Подними я большой парус до отказа, вместо того чтобы взять риф (а это было сделано скорее из-за лени, чем по навигационным соображениям), что-нибудь не выдержало бы: либо провод, либо рея. Трудно сказать, что именно, но нам, безусловно, повезло!
Через несколько минут, все еще не избавившись от дрожи, мы швартуемся у мола между двумя консервными фабриками. Протискиваемся среди рыболовецких судов, столь многочисленных, что воды не видно. Мы тотчас стали как бы главным зданием в этом своеобразном плавучем городке. Танджунг-Румбау до странности напоминает типичный поселок на Дальнем Западе США. Одна-единственная улица, довольно широкая и длинная, несколько покрытых пылью деревьев, пыльные смерчи на углах у китайских лавок, которые умудряются прижиться даже здесь. Фронтоны из плохо обтесанных досок делают их похожими на лавчонки из фильма Джона Форда[8]. Не хватает только шерифа, чтобы почувствовать себя в сердце штата Айдахо.
Через два дня мы забираем наш заслуженный аккумулятор и начинаем спускаться по реке. Я дождался отлива, и сампан проходит под проводами, не задевая их. Мы почувствовали легкое разочарование, когда узнали, что имели дело не с линией высокого напряжения, а всего-навсего с обычной провинциальной линией телефонной связи, то есть не подвергались никакой опасности. Но пережитого нами страха это не перечеркивало! Мне очень досадно, что мы не можем подняться выше по реке Седили-Бесар.
Когда-то я читал, что на этих крутых берегах медленно погружались в небытие города-призраки, затерявшиеся в джунглях. Они возникли во время «каучуковой лихорадки» и обезлюдели в период японской оккупации. Мне рассказывали о старицах этой реки, кишмя кишевших крокодилами, и другие истории, будившие мечты заняться исследованием этих мрачных водотоков. Их излучины ведут далеко в горы, где залегает оловянная руда. Но мы уже так сильно опаздываем, нарушая свое расписание, что дальнейшая задержка недопустима.
Думается, мне было 15 лет, когда я с восторгом открыл для себя Джозефа Конрада. Многие годы я уносился в мечтах в этот мир, который созерцаю теперь «не смутно, как в зеркале, а лицом к лицу».
Вот они, те декорации, в которых разыгрывались трагедни Джозефа Конрада. Именно такими я представлял себе эти места: скрытые подступы к реке, на которой Том Лингард создал свою жалкую империю, где Альмайер воплотил в жизнь скромные и в то же время величавые проекты, куда удалился лорд Джим навстречу роковому одиночеству. Наконец я попал в эти места! Вот река, если не та же самая, то, во всяком случае, ее сестра-близнец, ибо все эти реки похожи друг на друга. Они вытекают из вечности и впадают в нее, неся в своих водах деревья, вырванные с корнем и расцвеченные орхидеями, как поднявшие флаги корабли. Вот это кампонги, где на пляжах купаются женщины в саронгах и, выйдя на берег, отжимают свои черные волосы изящным движением, напоминающим о таитянских полотнах Гогена. Торговые шхуны пришвартовались к казуаринам, их матросы, похожие на пиратов, стоят на палубах под полосатыми тентами, и это не выдумка романиста, а реальный мир, который сохранился до наших дней!
8
Дж. Форд — известный американский кинорежиссер, постановщик фильмов из жизни Дальнего Запада. —