Эта нерешительность мне хорошо знакома. Она объясняется тем, что я слишком часто чувствую себя неспособным принять решение, от которого будет зависеть дальнейшая судьба. В большей степени, чем вечный спор между Дон-Кихотом и Санчо Пансой, которые живут в каждом человеке, или между идущим на риск кочевником и неподвижным, оседлым земледельцем, нерешительность определяется моим категорическим нежеланием ограничить свои возможности. Мне не хочется отказаться от свободы выбора, заранее связав себя решением.
16
Болото
Как только возвращаемся в лагерь, начинаем строить новые, более смелые планы следующей экспедиции. Если берега расчленены непроходимыми реками, почему бы не попробовать пересечь остров по суше? Я надеюсь, что, добравшись до южного берега, мы увидим суда, проходящие по проливу Кларенс, и сумеем привлечь к себе внимание, пустив ракету. В конечном счете, если верить энциклопедии Пирса, нам предстоит пройти какие-нибудь 30 — 40 километров. (Но гораздо больше, к несчастью, если мы попали на Мелвилл, почти такой же обширный, как Корсика!) Ориентируясь по компасу, можно пройти лес за четыре-пять дней. Безусловно, к этому переходу надо тщательно подготовиться, но в нем наша последняя надежда на спасение. Пеший переход или плавание вокруг острова на плоту — другого выбора нет! Но при западных ветрах, которые здесь еще господствуют, плот отнесет к берегу, как только мы спустим его на воду.
Как бы то ни было, но отправиться в путь немедленно мы не можем. С некоторых пор Жозе в свою очередь мучается от пореза на подошве, который воспалился, и не в состоянии пройти больше нескольких шагов. Предлагаю, без особого энтузиазма, отправиться на разведку одному, но она напоминает о моем обещании больше с нею не расставаться. Легко сдаюсь на ее доводы. Если даже мы доберемся до южного берега, что весьма сомнительно, будут ли у нас силы вернуться сюда в случае неудачи? А если никакой помощи мы не дождемся, то лучше уж встретить смерть вместе, а не в 50 километрах друг от друга.
Сегодня, проснувшись, как обычно, в час ночи, мы услышали слабое гудение самолета, пролетавшего к востоку от нашего лагеря. Немедленно вскочили и побежали на пляж, захватив с собою охапку сигналов. До нас доносится слегка пульсирующий шум моторов, который постепенно замирает, и мы видим белый огонь оперения. В безрассудной надежде, что кто-нибудь из членов экипажа посмотрит в нашем направлении, запускаю ракету с парашютом. Она взлетает очень высоко, по крайней мере нам так кажется, и медленно плывет в воздухе, освещая искрящиеся пески ослепительным красным светом, который должен быть виден по всему горизонту. Довольно долго с замиранием сердца мы ждем, что этот маленький белый огонек изменит направление и вернется к нам. Но его относит все дальше, и он исчезает. Возвращаемся в палатку, обмениваясь самыми дикими предположениями: «А вдруг какой-нибудь парень из экипажа видел нас, — говорит Жозе, — но по неизвестной нам причине самолет не мог повернуть назад. Может быть, они сообщили по радио, чтобы завтра утром начали поиски?»
В прошлом у меня были более интимные связи с авиацией, чем у Жозе, поэтому я рассуждаю циничнее и излагаю ей свою точку зрения в виде вымышленного диалога на борту таинственного самолета.
— Капитан, мне кажется, что я видел красную ракету, вон над тем островом, что внизу, — говорит штурман.
— Я уже советовал тебе пить меньше пива в полете. Если еще раз разбудить меня, это кончится плохо, — отвечает летчик.
Впрочем, это происшествие нас сильно взволновало. Итак, мы действительно не последние живые люди на мертвой планете! Ведь радио еще ничего не доказывает. Программы можно записать на пленку заранее и передавать в эфир автоматически, как это происходило в фильме «На берегу»[17] после смерти последнего человека.
Время проходит, наша жизнь течет по установившейся рутине: охота, сбор морских моллюсков, пластинки, которые мы проигрываем на электрофоне. Погружаемся в нирвану. Рубка «Синга Бетины» теперь совсем разбита прибоем, и мне удается сорвать с ее крыши великолепную непромокаемую парусину, которую мы достали в Сингапуре с таким трудом. Используем ее как подкладку для нашей палатки, и она становится непромокаемой. Впервые за долгое время мы спим на сухих постелях и можем читать книги, не отклеивая одну страницу от другой с такой же осторожностью, с какой обращаются с египетскими папирусами времен пятой династии. Какая чудесная жизнь!
17
Имеется в виду нашумевший американский фильм, в котором изображается гибель человечества и крушение цивилизации в результате атомной войны. —