Пятым императором был сын Темир-Кутлу, Темир царь. Он, как рассказывают, вызван был Витольдом, князем Литовским, и Владиславом, королем Польским, на помощь против прусских крестоносцев и, храбро сражаясь, погиб в бою.[158]
Шестым императором был сын Темир царя, Махмет царь. От него родился Ахмет царь, седьмой император, а Ахмет на татарском языке значит сговорчивый. Ахмет родил Шиахмета, восьмого императора. Шиахмет значит приблизительно — богобоязненный Ахмет, а татары прозвали его Сахмет, то есть замученный Ахмет, потому что он взят был в плен литовцами и содержится в тюрьме в Ковно.[159]
Он был вызван королем Польским Альбертом и Александром, великим князем Литовским, на помощь против Мендлигера, императора перекопских татар, и в 1500 году к началу зимы пришел с 60 000 бойцов; женщин же и детей с ним было свыше ста тысяч. Была суровая и очень холодная зима. Жена его, не вытерпев холода и голода, по тайному зову императора Перекопского, бежала в Перекоп от мужа своего Шиахмета с большой частью войска. Эта убыль бойцов, сильнейший холод, наступательные действия Мендлигера перекопского — привели к тому, что войско Шиахмета было рассеяно, он был разбит и с тремястами коней бежал к Баязету, императору турок. Когда он прибыл в Бялыгрод у Понтийского моря, что значит белый замок, он узнал, что по приказу императора Баязета его должны взять в плен. Тогда он стремглав бежал назад с пятидесятью конями и вышел на поля близ Киева. Правитель киевский, узнав о нем через разведчиков, окружил его, захватил и отправил в Вильну к литовцам. Оттуда он несколько раз бежал, его догоняли, схватывали и приводили обратно.
Когда Александр, король Польский и великий князь Литвы, вел генеральный сейм русских в Бресте, по его предложению прибыл туда из Вильны Шиахмет и был торжественно принят королем Александром, вышедшим навстречу ему на милю от города. Затем в Радоме поляки решили отправить его обратно в Татарию за Волгу с несколькими тысячами легковооруженных, а чтобы возвращение его было удобнее и более приемлемо для его соотечественников, послали вперед Казака Солтана, брата Шиахмета.[160] Он прибыл за Волгу и вместе с Альбугеримом царем, дядей Шиахмета, стал ждать в родной им земле Чагадайской,
Между тем Шиахмет, идя в Литву для отправки воинов, был снова схвачен литовцами, по наущению Мендлигера, императора Перекопского, и заключен в Ковно, крепости близ Балтийского моря. По справедливости Шиахмет прозван у своих мучеником.
Глава девятая. О том, что народы Скифии беспокойны и всегда склонны к грабежу.
Татары не могут жить в покое, не делая набегов и нападений на соседней, не унося добычи, не угоняя пленных и скота. Это одинаково свойственно всем татарским ордам, с самого их появления и до сего дня. Поэтому, достаточно немногих примеров для характеристики многого.[161]
В год господень 1254 огромное татарское войско, состоявшее из многих отрядов, увеличенное еще силами русских и литовцев, под предводительством Ногая и Телебуги, пришло после праздника св. Андрея в землю Сандомирскую и, перейдя по льду реку Вислу, сожгло город с его церквами. Замок, куда сбежались люди со всей Сандомирской области с женами, детьми и имуществом, был окружен и подвергался приступам в течение ночи и дня, но так как одолеть его не удавалось, князья русские Василько и Лев, сыновья короля русского Даниила, коварно убедили осажденных сдаться и подчиниться, обещая безопасность, что сандомирцы и сделали.
Однако татары, нарушив слово, ворвались массой в замок со страшным криком и всех перебили ужаснейшим образом, предав жестоким мучениям. Кровь убитых текла сверху из замка в Вислу, как ручей. Когда надоело убийство, они погнали оставшихся, как стадо, в Вислу и утопили.
Выйдя из Сандомирии, татары под предводительством русских пришли в Краков и, найдя его пустым, направили свою ярость на дома и остававшихся в городе больных, а затем после трехмесячного похода, не встретив нигде сопротивления, обремененные добычей, возвратились в Татарию.
Между тем под Краковом маленький мальчик, едва имевший полгода отроду, как это ни удивительно, членораздельно предсказал, что придут татары и отсекут головы полякам, а когда его при общем ужасе спросили, боится ли сам он прихода татар, он ответил, что очень боится, так как в числе других и ему отрубят голову.[162]
И действительно, свирепые татары, под предводительством Ногая и Телебуги, спасаясь от голода, при сильнейших морозах и глубоких снегах, явились, как бесчисленная саранча, сперва в Люблинскую и Мазовецкую области, а затем в Сандомирскую, Серадзскую и Краковскую. От замка и города Сандомира они с позором и уроном были отбиты благодаря бдительности воинов, бывших на обороне, но захватили и сожгли много церквей, монастырей и построек.
158
Участником в походе Витовта и Владислава против прусских крестоносцев Длугош (о. с., XI, стр. 15 и 221) называет Soltan Zeledin, т. e. Джелаль-ад-дина, а преемником Джелаль-ад-дина на ханстве — сына его Keremberden — т. е. Керим-берди (он был не сыном, а братом Джелаль-ад-дина — см. С. Лэн-Пуль, о. с., табл. к стр. 199).
Меховский называет, вместо Джелаль-ад-дина, Темира, а в последующих поколениях указывает: Махмета, Ахмета и Шиахмета.
Не смотря на полное разногласие, оба автора по-своему правы. Дело в том, что они называют две разные ветви Чингисидов, соперничавшие за власть над Золотой Ордой после Тохтамыша.
Джелаль-ад-дин и Керим-берди — сыновья Тохтамыша. Тимур (Темир Меховского) действительно сын Тимур-Кутлуга, как и говорит Меховский (но только не Тамерлана!). Сыном Тимура был Кучук-Мухаммед, т. е. Махмет Меховского; вторым сыном Кучук-Мухаммеда был Ахмед, а третьим сыном последнего — Шейх-Ахмед (Шиахмет) — см. С. Лэн-Пуль, о. с., стр. 190, 193 и табл. к стр. 199. Об Ахмете, Темире и Шейх-Ахмете ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1436—1437.
159
Нижеследующая история Шейх-Ахмеда рассказана полнее, чем в русских источниках (ср. Соловьев, о. с., I, 1437), но в общем им соответствует. Есть она и у Длугоша (о. с., XII [XIII], стр. 119 и 216), но вкратце, при чем соперником Шейх-Ахмеда называется не Менгли-Гирей, a Eczigeri, т. е. Хаджи-Гирей (Ази-Гирей у Соловьева, о. с. I, 1432), отец Менгли-Гирея и родоначальник крымских Гиреев (см. С. Лэн-Пуль, о. с., стр. 196).
Замечательно, что ниже в главе о татарах-уланах (стр. 91 и прим. 139) Меховский вновь говорит о Шейх-Ахмете, но сообщает уже ряд неверных и противоречащих его собственному изложению сведений.
Герберштейя (о. с., стр. 161) следует основному рассказу Меховского за исключением мелочей.
Значение имен едва ли правильно указано: ахмед значит (араб.) «более славный, самый славный»; шейх значит вождь (но с оттенком религиозным), глава суфийской секты. Толкование Меховского (religiosus, т. е. богобоязненный) более или менее подходит к имени Шиахмет, если считать его искажением имени Шейх-Ахмед. Со словом Сахмет, по-видимому, недоразумение. Вероятнее всего, что собеседник автора (татарин?), рассказывая о Шейх-Ахмеде, допустил некоторую игру слов. Дело в том, что Ахмед-мученик, по-татарски — Шейд-Ахмед (из Шагид-Ахмед, где шагид — погибший в борьбе за веру, мученик), т. е. звучит очень близко к Шейх-Ахмед и к Шиахмет. Не уловив этой игры слов. Меховский изобрел новое имя Сахмет.
160
Козак, Хозяк, Хозя (настоящее его имя Куджак) — брат Шейх-Ахмеда. См. В. В. Вельяминов-Зернов, Исследование о Касимовских царях и царевичах, ч I, СПб., 1853, стр. 233–238 (ср. Замысловскнй, Герберштейн, стр. 344, прим. 1).
161
Вся глава основана на Длугоше. Рассказ о взятии Сандомира и Кракова у Длугоша — под 1259 г. (о. с., VII, стр. 373—375).
О Васильке и Льве у Длугоша правильно: «князь Василько родной брат Даниила, а также Лев и Роман, сыновья Даниила, короля Руссии» (ibid., стр. 373, перев. наш).
Замечательно, что в Хронике Меховского, откуда непосредственно перенесен этот рассказ в Трактат, и дата 1259 и родство Василько указаны без ошибки (см. Chronica Polonorum, Cracoviae, 1521, кн. III гл. XLIV, стр. 144).
162
См. Длугош, о. с., VII, стр. 436 — под 1275 годом. Дальнейшее до «Почти в то же время» — ibid., стр. 489—490 под 1287 годом.