– Бликли, ты что, идиот? Разве это одежда для такой погоды? Я как раз рассказывала мистеру Стренджу про того малого, что перевернулся в районе Фулишэм-Корнер – это всего месяц назад было, и туман такой же, как сегодня. Играть с судьбой – вот как я это называю, тем более что я только что купила на распродаже две штуки фланели, хочу сшить тебе пару новых ночных рубах. Поддержите меня, мистер Стрендж.
– Ладно, мама, довольно. Не нуди. Дорогу эту я знаю как свои пять пальцев, – прервал ее Бликли. Он звучно чмокнул матушку в щеку и пошагал к машине. Констебль, который привез их сюда, остался в управлении – на обратном пути Бликли сам вызвался сесть за руль. Туман, естественно, заметно сгустился, хотя на некоторых участках дороги видимость была более или менее приличной. Найджел сидел, словно в трансе, рассеянно поглядывая на деревья и зеленые изгороди, которые, казалось, возникали перед ними ниоткуда, как духи из заклинаний фокусника. Свет передних фар покачивался и рассеивался в тумане невысокими, из-за слабого напора воды, фонтанчиками. Время от времени серую массу, сгустившуюся впереди машины, перерезали тусклые желтые лучи, и Бликли подавался в сторону, пропуская встречные машины. Через некоторое время они съехали с главной дороги и начали подъем. Здесь туман несколько рассеялся и ехать можно было побыстрее, хотя повороты Бликли срезал, ориентируясь скорее на чутье, нежели на расчет. Найджел машину не водил и потому мог позволить себе закрыть глаза, не думая о риске езды в таких условиях. Он устал как собака, но заснуть ему было не суждено. Сдавленное ругательство суперинтенданта и визг тормозов заставили его очнуться. Тусклый свет фар выхватил чье-то тело, лежащее на дороге возле обочины.
– О господи, – прошептал Найджел, – только не это. Еще один труп – это уж чересчур.
К счастью, его молитва была услышана. Не успел Бликли выскочить из машины и склониться над телом, как оно зашевелилось, отделилось по частям от земли и материализовалось в бродягу. Он переступил с ноги на ногу, поморгал и воскликнул – хрипло, однако с безупречно аристократическим акцентом:
– Зевс-громовержец! Божественная Юнона!
Затем потер веки и, сообразив, откуда исходит свет, заговорил:
– Прошу прощения, джентльмены, мне почудилось было, что я на родном севере, со своей собачьей упряжкой. Позвольте представиться: Альберт Бленкинсоп. Боюсь, вы застали меня не в лучший момент. Как сказал бы поэт, non sum qualis eram[43].
Он с учтивостью приподнял котелок, ничуть не посрамленный тем, что поля остались у него в руках, а тулья продолжала сидеть на голове.
Бликли таращился на него так, словно выигрывал приз на ирландском тотализаторе. Найджел схватил его за руку и прошептал:
– Оставьте его мне! – И, повернувшись к бродяге, спросил: – Может, подбросить вас куда-нибудь? Хотя не знаю, по пути ли нам.
– Ваш путь – это мой путь, старина, – и Альберт Бленкинсоп сделал жест, равно учтивый и величественный.
Найджел препроводил этого невероятно оборванного человека вместе с его тряпьем в машину. Альберт Бленкинсоп откинулся на спинку сиденья, нашарил в глубинах своих лохмотьев сигару и закурил. Затем, со вздохом удовлетворения, небрежно повел рукой:
– Как я уже сказал, мне приходилось видеть лучшие дни. Я из тех, кого зовут насмешкою судьбы. Случалось, время и сама жизнь позволяли мне сделать глоток из кубка благоденствия, но затем лишь, чтобы после его отнять. Горькие слова, скажете вы, но это чистая правда. Сейчас вы видите меня в положении печальном. А ведь, возможно, вас это удивит, но я человек богатый. Да, в эту самую минуту я мог бы взять вас с собой в Москву, где в одном из банков у меня хранится сто тысяч рублей. Я оказался в этом городе, когда там началась революция. Мне удалось помочь бежать одному из великих князей, чье имя должно остаться тайной. Сто тысяч рублей – знак его благодарности – старая русская аристократия была щедра, пусть, по меркам нашей цивилизации, все они – варвары. К сожалению, большевикам стало известно о роли, которую я сыграл в этом деле, и если бы меня вовремя не предупредила одна очаровательная юная дама – тамошняя танцовщица из кордебалета, по уши в меня влюбленная, – то сейчас я бы не имел удовольствия с вами разговаривать. А так я уехал из страны с несколькими рублями в кармане, поддельным паспортом и фотографией царя с его автографом, которую мне удалось спрятать в подошве ботинка. Боюсь наскучить вам воспоминаниями старого человека. Подобного рода эпизоды – дело в моей жизни обычное. Я привел только один пример того, что с начала и до конца оставался игрушкой в руках судьбы.