Недовольство штурмовиков не ограничивалось только завистью к рейхсверу и неприятием стабилизации политики после июля 1933 года. Многие из «старых бойцов» с негодованием относились к новичкам, которые примкнули к движению в 1933 году, когда НСДАП была уже в полной силе. Особенно напряженными были отношения со вступившими в организацию бывшими членами «Стального шлема». Это все чаще проявлялось в драках и потасовках в первые месяцы 1934 года. В Померании под санкции полиции попали бывшие подразделения «Стального шлема» (реорганизованные в Национал-социалистический немецкий союз фронтовиков), после того как одним из его бывших членов был убит лидер штурмовиков[6]. Возмущение штурмовиков ощущалось в более широких масштабах. Многие ожидали большого вознаграждения после устранения соперников нацистов и были разочарованы, когда лучшие «куски пирога» забрали себе политики и консервативные партнеры нацистов.
В 1934 году один активист СА писал: «После захвата власти все стало совсем по-другому. Те, кто до этого осуждал меня, теперь рассыпались похвалами. В своей семье и среди всех моих родственников, после нескольких лет горькой вражды, я считался номером один. От месяца к месяцу мои СА росли как на дрожжах, так, что к октябрю 1933 года под моим началом было 2200 членов (в январе их было 250), в результате к Рождеству меня повысили до обергруппенфюрера. Однако чем сильнее меня восхваляли обыватели, тем больше я подозревал, что эти негодяи видят меня у себя под колпаком… После присоединения «Стального шлема», когда все остановилось, я навлек на себя нападки реакционной клики, исподтишка пытавшейся представить меня перед моим начальством в смешном свете. В высших кругах СА и среди общественных властей в мой адрес звучали все возможные обвинения… Наконец, мне удалось стать местным бургомистром… так что я смог переломать шеи всем этим выдающимся обывателям и реакционным пережиткам прошлого[7].
У многих ветеранов-штурмовиков, которым не удалось так высоко пробраться во власть, как этот обергруппенфюрер, подобные чувства были еще сильнее. Лишившись возможности реализовать свою жестокую энергию в политике, штурмовики все чаще стали выплескивать ее в уличных драках и потасовках по всей Германии, часто без каких-либо видимых политических мотивов. Банды штурмовиков напивались, провоцировали поздними ночами беспорядки, избивали ни в чем не повинных прохожих и нападали на полицейских, если те пытались им помешать. Попытка Рёма вывести штурмовиков из-под юрисдикции полиции и судов в декабре 1933 года только усугубила ситуацию, теперь штурмовикам говорили, что все дисциплинарные вопросы должны решаться внутри самой организации. Это фактически было разрешением на бездействие, хотя некоторые судебные преследования все же имели место. Рёму оказалось не по силам установить для СА особую юрисдикцию, которая бы занималась более чем 4000 судебных преследований членов СА и СС за различные виды преступлений, все еще разбираемых судами в мае 1934 года, большинство из которых были совершены в первые месяцы 1933 года. Многие другие судебные дела были прекращены, но эта цифра все-таки довольно велика. Более того, в рейхсвере был свой военный трибунал; организовав в рамках СА параллельную систему, Рём мог получить большой, равнозначный им орган внутри собственной организации. В июле предыдущего года он неофициально заявил, что руководитель СА за убийство члена СА может приговорить к смерти до 12 членов «враждебной организации, организовавшей убийство». Это было мрачным предзнаменованием того, какую судебную систему он собирался создать[8]. Конечно же, необходимо было придумать какой-то способ перевести всю эту неуемную энергию в нужное русло. Но руководство СА только усугубило положение, пытаясь направить агрессивную энергию членов организации на то, что руководитель обергруппы СА «Восток» Эдмунд Хейнес назвал «продолжением немецкой революции»[9]. Как глава СА, Эрнст Рём, выступая на многочисленных парадах и собраниях в первые месяцы 1934 года, схожим образом подчеркивал революционную природу нацизма и начинал открытые атаки на руководство партии и в особенности немецкой армии, старших офицеров которой штурмовики обвиняли в том, что они в 1932 году на время отстранили их от их дел по приказу бывшего рейхсканцлера Генриха Брюнинга. Рём сильно встревожил армейских офицеров своим заявлением о том, что он собирался сделать штурмовиков основной частью национальных вооруженных сил, которые должны превзойти, а затем, возможно, и заменить рейхсвер. Гитлер пытался отделаться от Рёма, сделав его в декабре 1933 года министром без портфеля, но учитывая, что на той стадии кабинет становился все более и более бесправным, это не принесло большой практической пользы и не вытеснило истинных амбиций Рёма, состоявших в том, чтобы получить должность военного министра, занимаемую в то время представителем армии генералом Вернером фон Бломбергом[10].
6
Bessel, Political Violence, 119-22; описание общей ситуации см в Wolfgang Sauer, Die Mobilmachung der Gewalt (Karl Dietrich Bracher et al., Die nationalsozialistische Machtergreifung: Studien zur Errichtung des totalitären Herrschaftssystems in Deutschland 1933/34 (3 vols., Frankfurt am Main, 1974 [1960] III. 255-324).
7
Peter H. Merkl, Political Violence under the Swastika: 581 Early Nazis (Princeton, 1975), 472-3, с цитированием свидетельства Абеля № 58.
8
Norbert Frei, National Socialist Rule in Germany: The Führer State 1933 — 1945 (Oxford, 1993 [1987]), 13.