Без сомнения, в первые годы существования Третьего рейха коммунисты были более активны и более настойчивы в организации сопротивления, чем социал-демократы. Более преданные, более фанатичные, чем социал-демократы, они, помимо прочего, по инструкции от находящегося в ссылке руководства старались сделать свое присутствие в Германии максимально заметным. Курьеры и агенты приезжали и уезжали из Парижа, Брюсселя, Праги и других зарубежных центров, часто под чужим именем, стараясь все время поддерживать работу движения или реанимировать его там, где оно разваливалось. После рейдов и арестов они тут же с беспечной настойчивостью принимались в большом количестве распространять листовки, обличающие жестокость полиции и указывающие на неспособность режима сломить сопротивление. Но такая тактика выдавала бездействие партии, делая его видимым не только для рабочих, но и для гестапо[102]. Бюрократическая структура и привычки партии также помогали полиции вычислять и отслеживать ее членов, казначеи и секретари, такие как, например, Ганс Пфейфер в Дюссельдорфе, щепетильно хранили копии писем, протоколы собраний, записи о взносах и списки членов, все эти документы были бесценны для режима, когда оказывались в руках полиции[103]. Те же проблемы, с которыми столкнулись социал-демократы, встали и перед коммунистами — осложненное общение с руководством, находящимся вне страны, разрушение социальной и культурной инфраструктуры рабочего движения, ссылка, заключение в тюрьму или смерть самых опытных и талантливых руководителеи[104].
Несмотря на то что партия славилась своей дисциплиной, внутри ссыльного руководства все же возникло серьезное разделение на ультралевое большинство, продолжавшее изливать желчь на социал-демократов, и Коммунистический интернационал, который осознавал тяжесть поражения, которое потерпела партия, и поэтому начал призывать к сотрудничеству с социал-демократами на «народном фронте» в борьбе с фашизмом. В январе 1935 года Коммунистический интернационал открыто осудил прежнюю политику партии, назвав ее «ограниченной», и начал утихомиривать ее революционные речи. Чувствуя, откуда дует ветер, небольшое, но постепенно растущее число немецких коммунистов стало следовать новому московскому курсу. Ими руководили Вальтер Ульбрихт, бывший берлинский коммунистический лидер, и Вильгельм Пик, который долгое время был депутатом Рейхстага и товарищем Либкнехта и Люксембург в их последние дни перед тем, как они были убиты членами Свободного корпуса во время «восстания Спартака» 1919 года. Наряду с такой сменой идеологических ориентиров была расформирована и централизованная структура партии в Германии, столь полезная для гестапо, теперь на ее место пришла более широкая структура, различные части которой находились далеко друг от друга. Казалось, что теперь путь к эффективной борьбе рабочего класса против нацистов был открыт[105].
Но было уже слишком поздно. Местное руководство и многие рядовые члены коммунистического сопротивления слишком долго боролись с социал-демократами, чтобы теперь забыть о своей ненависти. Когда в середине 1934 года в Эссене 7000 рабочих вышли на демонстрацию к могилам коммунистов, умерших в заключении, местное коммунистическое руководство дало понять, что социал-демократам, «против которых всегда боролись погибшие», здесь не будут рады. Более того, Ульбрихт, который должен был создать Народный фронт коммунистов и социал-демократов, находясь в Париже, обладал талантом настраивать людей против себя. Некоторые считали, что он осознанно был настолько резок, что обвинил социал-демократов в неудаче политической линии, которую он сам так или иначе не поддерживал. Также оказалось невозможным сообщить о новом партийном курсе многим активистам внутри Германии, учитывая, как бдительно за курьерами следило гестапо. Немецкие социал-демократы со своей стороны сохранили к Народному фронту, который добивался настоящего, хоть и неустойчивого сотрудничества с Францией и Испанией, такое же подозрительное отношение, как и к «Объединенному фронту», известной тактике коммунистов, направленной против них при Веймарской республике. Наследие вражды, зародившейся в 1919—1923 годах, оказалось слишком сильным, чтобы в Германии действительно началось сотрудничество[106].
102
Detlev J. K. Peukert, Die KPD im Widerstand: Verfolgung und Untergrundarbeit an Rhein und Ruhr, 1933 bis 1945 (Wuppertal, 1980), 106-9.
105
Edward H. Carr, Twilight of the Comintern, 1930 — 1935 (London, 1982); Beatrix Herlemann, Die Emigration als Kampfposten: Die Anleitung des kommunistischen Widerstandes in Deutschland aus Frankreich, Belgien und den Niederlanden (Konigstein im Taunus, 1982); Hermann Weber, «Die KPD in der Illegalität», in Richard Lowenthal and Patrick von zur Mühlen (eds.), Widerstand und Verweigerung in Deutschland 1933 bis 1945 (Berlin, 1982), 83-101.