Неподалеку слева от нас сидела на зеленой лужайке молодая женщина с маленьким мальчиком. Она читала ему «Ветер в ивах». Я поглядывала на них краем глаза. Они сидели на траве скрестив ноги. Она была скорее похожа на няню, чем на мать; мальчик слушал ее с восторгом, время от времени глядя на картинки.
– «Крыс прошел по маленькой тропинке вперед… – читала женщина, – … по своей привычке. Он сгорбился, глаза его уткнулись в серую дорогу, которая лежала перед ним; он не замечал бедного Крота, когда вдруг до него донесся призыв и пронзил его, словно электрическим током».
– А почему тесть навязал вам это условие? – спросила я. – Ну, чтобы никогда не покидать Оливию.
– Потому что это произошло с ним самим.
– Что произошло?
– Он бросил мать Оливии ради другой женщины как раз перед серебряной годовщиной их свадьбы. Месяц спустя мать Оливии покончила с собой, и с тех пор он мучился от чувства вины. Он таким образом старался подстраховать свою дочь. Я предполагаю, что он пытался переписать свою собственную историю, а я был настолько честолюбив, что принял его условия, и, знаешь, Тиффани…
– Да?
– Я сдержал обещание. И я очень беспокоился о том, как Саския воспримет наш развод. Но думаю, с ней все будет в порядке. Мы поговорили об этом, и она, кажется, все поняла, причем намного лучше, чем я предполагал. С этим определенно не будет проблем. И ты будешь прекрасной мачехой, Тиффани.
– О.
– Ты так хорошо отнеслась к Саскии на свадьбе. Она мне сказала потом, как ты ей понравилась.
– Что ж, она мне тоже понравилась…
– И мы с тобой прекрасно заживем. Конечно, тебе придется продать дом… – добавил он.
– О.
– «Пожалуйста, остановись, Рэтти, – умолял бедный Крот с болью в сердце. – Как ты не понимаешь! Ведь это мой дом, это мой родной дом! Я чувствую его запах и… я должен вернуться к нему. Я должен, должен!»
– Мы можем купить где-нибудь хорошую квартиру. Может быть, в Белгрейвии.
– «О, вернемся назад, Рэтти! Пожалуйста, вернемся назад!»
– Или, может быть, в Найтсбридже.
– «К тому времени Крыс был уже далеко впереди, слишком далеко, чтобы Крот мог до него докричаться, слишком далеко, чтобы уловить нотку боли в его голосе».
– И конечно, ты больше не будешь работать. Моя эйфория резко пошла на убыль, а потом и совсем сошла на нет.
– «Бедный Крот стоял один на дороге; его сердце разрывалось на части, и рыдание собиралось, собиралось где-то глубоко у него внутри, чтобы вот сейчас, он знал, вырваться наружу бурным потоком».
– Тиффани, – сказал Довольно Успешный, – ты любишь подарки на день рождения?
– О да, – сказала я, – я имею в виду, когда-то давно это было для меня очень, ну, незабываемым, что ли.
– Тебе что-нибудь подарили?
– Нет, пока ничего. Родители подарят что-нибудь, когда я с ними увижусь, – добавила я. – Но я получила много открыток с поздравлениями. – Все они лежали у меня в сумке, и я показала ему открытку от Лиззи. – Она моя лучшая подруга, – пояснила я.
Какой-то мальчик на роликах пронесся мимо в сопровождении прыгающего и лающего спаниеля.
Я перечитала постскриптум Лиззи: «Алиса в восторге. Кэтрин попросила девочек быть у нее подружками невесты. Так что ты сорвалась с крючка – на этот раз!»
– Могу я сделать тебе подарок, Тиффани? – спросил вдруг Довольно Успешный.
– Господи! Ну…
– Мне бы очень этого хотелось.
– Ну хорошо. Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
– Прямо сейчас. Пойдем в магазин.
Он взял меня за руку, когда мы шли из парка. Мы пересекли улицу и поднялись по ступеням Берлингтонского пассажа.
– «Сделано, чтобы у вас потекли слюнки», – остроумно заметил он.
Мы медленно прошли по пассажу со стеклянным потолком, поглядывая на роскошные бархатные шарфы, дорогие авторучки, прекрасные кожаные сумки. Довольно Успешный остановился у «Бер-лингтонских ювелиров». Сердце у меня упало.
– Думаю, здесь можно что-нибудь найти.
– О нет, это слишком дорого, – сказала я.
– Ерунда, – успокоил он, заглядывая сквозь стекло, – у них «Удивительно обычные цены».
– Нет, но Довольно Успеш…
– Пойдем!
– Ну тогда что-нибудь очень-очень маленькое. – У меня вдруг возникло дурное предчувствие.
Мы сидели у стеклянного прилавка, в то время как Довольно Успешный рассматривал ювелирные изделия, отвергая броши, часы, серьги, кольца и ожерелья из искусственного жемчуга. Я сидела молча. Теперь он разглядывал золотые цепочки. Управляющий разложил перед нами на красном бархатном лотке около десятка. Довольно Успешный брал одну за другой, прикладывая к моей шее. Наконец он выбрал одну, которая, кажется, ему понравилась, и надел ее мне на шею. Она была очень, очень тяжелая, с крупными звеньями из восемнадцатикаратного золота.[123]