Забит отвел лошадей в сарай, потом пригласил гостей в дом. Вошли в маленькую комнатку под лестницей.
— Сейчас внизу живем. Зимой тут теплее, — объяснил хозяин. Улыбка не сходила с его лица, так он был рад гостям. Судя по всему, приезд Уллубия подал ему надежду на скорые и радостные перемены. Уж кто-кто, а Забит был верным, надежным другом. В дни подполья он прятал у себя большевистских руководителей. Случалось, его арестовывали, но всякий раз он каким-то чудом уходил от расправы. Всюду у него находились друзья и защитники.
— Как тут у тебя? Не опасно? — спросил Уллубий.
— Как сказать, — замялся Забит. — Ведь Дагестан под пятой Деникина и контры… На станции пост. Там их целая орава… Из Милликомитета… А мой дом после одного случая у них под особым прицелом.
— Что же, надо уходить?
— Я вас спрячу в другом, более надежном месте, — сказал Забит. И, лукаво улыбнувшись, добавил: — Кстати, там уже кое-кто есть…
— Кто-нибудь из наших?
— Джелал-Этдин.
— Джалалутдин?! — удивился Уллубий. — С Джалалутдином мы только-только расстались…
— Джалав Коркмасов, — радуясь, что может сообщить такую хорошую весть, сказал Забит. — Вчера вечером приехал из Нухи, привез кучу новостей. Кстати, сразу спросил о тебе. Я сказал: о Буйнакском ни слуху ни духу. Не мог же я предвидеть, что ты сегодня тут объявишься.
— Коркмасов! Джалав! Живой!.. Вот это новость!.. А я уж было его похоронил…
— Жив и здоров, — сиял Забит.
Уллубий был потрясен этой радостной вестью. Он почти не сомневался, что Коркмасов погиб вместе с Махачем. И вот, оказывается, он жив. И более того! Не пройдет и пяти минут, как они встретятся…
— А кто это с тобой? — указав глазами на Юсупа, вполголоса спросил Забит.
— Это мой, если можно так выразиться, адъютант. Не гляди, что молодой. Парень что надо! Герой! Прошу любить и жаловать. Забит и Юсуп пожали друг другу руки.
— Чего же мы ждем? Веди нас к Джалаву, — заторопился Уллубий.
— Сейчас пойдем, — деловито сказал Забит. — Это недалеко. Дом неприметный, тихий. Хозяин — человек надежный. Кузнец Алхас.
Забит провел их через плетеную калитку в соседний двор. Осторожно подошел к бежену[35].
— Ну-ка, помоги, — сказал он, показывая, что надо отодвинуть бежен. Уллубий с Юсупом налегли плечами, но бежен оказался совсем легкий — пустой. За ним была дверь.
Забит осторожно постучал в нее и тихонько сказал:
— Нужен виноград больному.
Как видно, это был пароль: дверь тут же распахнулась.
— Случилось что-нибудь? — раздался из темноты тревожный голос, зазвенело оружие.
— Все в порядке. Гостей привел, — успокоил Забит. — Спички есть? Засвети огонь.
Загорелась керосиновая лампа.
И вот при свете тусклого каганца, посреди крохотной низенькой комнатенки стоят друг перед другом два человека, имена которых здесь, в Дагестане, тысячи людей произносят с сочувствием и надеждой.
Коркмасов был неузнаваем. Длинные, чуть не до плеч, волосы и густая черная борода не только состарили его (ему, сорокалетнему, можно было дать сейчас не меньше шестидесяти), но и совершенно изменили весь его облик, даже самый тип лица. Он был похож сейчас на какого-то ученого старца либо схимника.
Уллубия тоже трудно было узнать. Во всяком случае, Коркмасов узнал его лишь после того, как он достал из кармана и водрузил на нос свое неизменное пенсне.
Впервые в жизни они обнялись: раньше им и в голову не приходило обмениваться такими нежностями.
— Джалал-Этдин! Как я счастлив, что ты живой! Прямо глазам своим не верю! — сумел наконец выговорить Уллубий.
— Как видишь, — усмехнулся Коркмасов. — Живуч как кошка… Это что, накладная? — спросил он с любопытством, коснувшись бороды Уллубия.
— Да нет, своя. Отросла за это время. Понимаешь, сперва не до бритья было. А потом уж я подумал, что так даже лучше…
— А у меня накладная, — улыбнулся Коркмасов и снял бороду. — Только что прицепил, когда ваши шаги услышал.
— Ну, ты старый конспиратор…
На полу лежал матрац с подушкой, рядом — кипа книг, какие-то бумаги.
— Как? Нравится тебе мой дворец? — спросил Коркмасов. — По-моему, неплохо… Садись, рассказывай. Откуда ты? Где был до сих пор? И вообще, что творится на белом свете?
Уллубий уселся рядом с Коркмасовым на матрац. Юсуп и Забит тоже сели в сторонке. Стараясь быть не особенно многословным, Уллубий рассказал про Москву, про встречу со Свердловым и Кировым, про свой путь из Москвы в Астрахань, а потом из Астрахани сюда, на родину.