Шли годы. Уллубий окончил гимназию, поступил в университет. А потом, когда его исключили как политически неблагонадежного и лишили права жительства в Москве, он снова приехал в Тифлис. Он рассчитывал пожить там некоторое время, отсидеться, заработать частными уроками немного денег, а потом вернуться обратно в Москву, восстановиться в университете.
Приехал он с письмом от своего однокурсника Саши Хуциева, которое тот адресовал своему отцу. Когда-то они с Сашей учились в одном классе Тифлисской гимназии, а Сашин отец — Александр Луарсабович Хуциев (Хуцшнвили) преподавал в этой же гимназии математику и физику. По этим предметам у Уллубия всегда были самые высокие баллы, он был любимцем Александра Луарсабовича. Однажды тот даже спас Уллубия от ареста: классный наставник нашел у него в парте «Письмо к Гоголю» Белинского. Дело могло кончиться плохо, но Александр Луарсабович заступился за своего любимого ученика, взяв его на поруки.
В письме Саша просил отца приютить Уллубия. Александр Луарсабович сделал это с радостью, сразу же заявив: «Жить будешь у нас». Уллубий без колебаний принял это предложение, оговорив, что будет вносить хозяину дома скромную лепту за свое содержание. Деньги он зарабатывал репетиторством.
Жизнь потихоньку наладилась. Но Уллубия не покидала мысль о продолжении учебы. Прошение за прошением посылал он в университет, прося восстановить его в студенческих правах. Ответа не было. Однажды, совсем потеряв надежду, он даже решил уехать в Турцию, чтобы поступить в Стамбульский университет. Выправил даже заграничный паспорт. Но из этой затеи ничего не вышло: с погранпоста в Арзеруме его вернули обратно.
Вновь потянулись привычные уже тифлисские будни.
Однажды, когда он ехал в трамвае по знакомым тифлисским улицам, кто-то положил руку ему на плечо. Уллубий обернулся и увидел прямо перед собой улыбающееся незнакомое лицо юноши с усами и небольшой изящной бородкой.
— Генацвале, куратгеба[45], вы, вероятно, обознались, — удивленно сказал он.
А тот улыбается ему как давний знакомый.
— Не узнаешь? — говорит. И пристально так смотрит в самые его глаза. — А я тебя сразу узнал. Буйнакский? Верно?
— Прости, — пожал плечами Уллубий. — Совсем не помню.
— Ты помнишь, должен помнить. Я читал стихи у портрета царя. А ты стоял в толпе. Ты тогда учился в восьмом…
— Отиа! — воскликнул изумленный Уллубий. — Жив? Да ведь тебя же…
— Тс-с! — Отиа предостерегающе приложил пальцы к губам.
Они сошли на ближайшей остановке, и Отиа рассказал поистине фантастическую историю своего побега из тюрьмы, где он сидел в ожидании казни.
Отиа хорошо знал Уллубия. Он сам не раз давал ему запрещенную литературу. Был даже случай, когда Отиа выручил Уллубия из довольно серьезной передряги. Учитель словесности Черников обратился к одному из учеников их класса, бакинцу Салиму, с каверзным вопросом:
— Ну-ка, туземец! Как правильно: «У рыбей нет зубей», «У рыбов нет зубов» или «У рыб нет зуб»?
Это была старая шутка, и, строго говоря, в ней не было бы ничего обидного, если бы вопрос был обращен к русскому мальчику. Обидно до слез прозвучало презрительное словечко «туземец». И уж совсем вывела Уллубия из себя злобная ухмылка учителя, когда растерявшийся Салим, попавшись на удочку, ответил:
— Правильно будет: «У рыб нет зуб».
И класс, подстрекаемый учителем-шовинистом, злорадно засмеялся.
Тут Уллубий не выдержал, крикнул:
— Прекратите издевательство!
Разгневанный учитель вышел из класса и, хлопнув дверью, побежал жаловаться директору. Но когда директор вызвал Уллубия к себе для объяснения, Отиа неожиданно пошел вместе с ним и заявил:
— Он тут ни при чем! Это я кричал!
Директор не хотел раздувать эту историю, и дело замяли.
Да, Отиа знал Уллубия и полностью доверял ему. Поэтому он не стал таиться и откровенно рассказал ему всю историю своего чудесного спасения.
Однажды во время прогулки к нему подошли два человека в солдатской форме, накинули ему на голову мешок, связали руки и потянули куда-то. Сперва его долго вели закоулками, потом, связанного, тащили на руках. А когда развязали и сняли с головы мешок, оказалось, что он находится уже не в тюрьме, а в каком-то винном погребе. Так он вышел на волю и с тех пор живет на нелегальном положении.
— Но кто же были эти люди? — удивленно спросил Уллубий.