Весной, когда мне исполнилось 14 лет, случилась удивительная вещь. Я вдруг начал говорить — да так, будто плотину прорвало. Что именно я говорил, теперь не вспомнить, но три месяца я трещал без умолку, словно восполняя четырнадцать лет молчания. А когда в середине июля закончил, то температура у меня поднялась до сорока градусов, и я три дня не ходил в школу. Потом температура спала, и я наконец стал ни молчуном, ни болтуном — просто нормальным парнем.
Глава 8
Я проснулся в шестом часу утра — видимо, от жажды. Просыпаясь в чужом доме, я всегда чувствую себя, как запиханная в неподходящее тело душа. Не утерпев, я встал с узкой кровати, подошел к простенькой раковине у двери, выпил, как лошадь, несколько стаканов воды и вернулся в кровать.
В распахнутом окне виднелся кусочек моря. Только что выглянувшее солнце блестками отражалось в играющих волнах. Вглядевшись, можно было различить несколько грязноватых грузовых судов — казалось, плавать им до смерти надоело. День обещал быть жарким. Окрестные дома все еще спали — если что и слышалось, то только редкий стук железнодорожных рельсов, да еле различимая мелодия радиогимнастики. Не одеваясь, я привалился к спинке кровати, закурил и посмотрел на лежащую рядом девушку. Все ее тело было освещено солнцем, проникавшим в комнату из южного окна. Сбросив с себя легкое одеяло, она сладко спала. Дыхание время от времени становилось глубоким, правильной формы грудь вздымалась и опадала. Яркий загар только начинал понемногу сходить, и отчетливые следы от купальника причудливо белели, напоминая распадающуюся плоть.
Я докурил и минут десять пытался вспомнить, как ее зовут. Безуспешно. Самое главное, не удавалось вспомнить, знал ли я вообще когда-нибудь ее имя. Бросив эти попытки, я зевнул и еще раз на нее посмотрел. Она выглядела чуть моложе двадцати и была скорее худа, чем наоборот. Растянутой ладонью я измерил ее рост. Ладонь поместилась восемь раз, и до пятки еще осталось расстояние в большой палец. Примерно 158 сантиметров. Под правой грудью находилось родимое пятно с десятииеновую монету, похожее на пролитый соус. Мелкие волосы на лобке росли резво, как речная осока после наводнения. В довершение всего на ее левой руке было только четыре пальца.
Глава 9
До того, как она проснулась, прошло около трех часов. После пробуждения ей потребовалось еще минут пять, чтобы начать улавливать связь вещей. Эти пять минут я сидел, скрестив руки, и следил, как тяжелое облако на горизонте ползет к востоку, постепенно меняя форму.
Оглянувшись, я увидел, что она подняла одеяло, закуталась в него по шею и, борясь с поднимающимся со дна ее желудка запахом виски, смотрит на меня безо всякого выражения.
— Ты… кто?
— Не помнишь?
Она мотнула головой. Я закурил и предложил ей тоже, но она проигнорировала.
— Расскажи, а?
— С какого места?
— С самого начала.
Я не имел понятия, где находится «самое начало», и плохо представлял, с какими словами к ней подступиться. Выйдет, не выйдет?.. Поразмыслив секунд десять, начал:
— День был жаркий, но хороший. Днем я плавал в бассейне, потом вернулся домой, чуть вздремнул и поужинал. Шел девятый час. Я сел в машину и поехал прогуляться. Добрался до берега, включил радио в машине и сидел, глядя на море. Я часто так делаю. Где-то через полчаса мне захотелось кого-нибудь увидеть. Когда долго смотришь на море, начинаешь скучать по людям, а когда долго смотришь на людей — по морю. Странно это. Короче, я решил пойти в «Джейз бар». Во-первых, пива хотелось, а во-вторых, я там обычно встречал моего приятеля. Правда, его там не оказалось, и пришлось пить пиво в одиночку. За час выпил три бутылки.
Здесь я прервался, чтобы стряхнуть пепел.
— Кстати, ты не читала «Кошку на раскаленной крыше»?[1]
Ответа не было. Она глядела в потолок, закутавшись в одеяло, и напоминала русалку, выброшенную на берег.
— Просто я, когда пью один, всегда эту вещь вспоминаю. Как там?.. «Кажется, вот-вот у меня в голове что-то щелкнет, и все наладится»… На самом деле так не выходит. Не щелкает ничего. В общем, ждать я умаялся и позвонил ему домой. Хотел позвать его выпить. А ответил женский голос. Я удивился — это не в его стиле совсем. Он хоть полсотни девок домой приведет и пьяный будет в ноль, но к своему телефону подойдет сам. Понимаешь?
Я сделал вид, что не туда попал, извинился и трубку повесил. Настроение как-то подпортилось, даже не знаю, почему. Выпил еще бутылку. А оно не улучшается. Глупо, конечно, но бывает так. Кончил пить и зову Джея. Сейчас, думаю, расплачусь, поеду домой, узнаю результаты бейсбола и лягу спать. Джей мне говорит: иди умойся. Он считает, что хоть ящик пива выпей, все равно можешь рулить, если умоешься. Делать нечего, пошел в умывалку. По правде сказать, умываться-то я не собирался. Так, вид делал. В той умывалке вечно труба засорена, вода не уходит. Никакого удовольствия. Хотя вчера почему-то вода уходила. Но вместо этого ты на полу валялась.
1
«Кошка на раскаленной крыше» («Cat on a Hot Tin Roof», 1955 г.) — Пьеса американского драматурга Теннесси Вильямса, 1955 г. — Здесь и далее примечания переводчика