Слава, увы, сплошь и рядом достается не мудрецам, а героям – тем, что клянутся воевать за Свободу и Родину до последней капли крови. Как правило, не уточняя в пламенных речах, чьей крови – собственной или чужой.
«Недовольными остались многие, как к западу, так и к востоку от внутренней австро-венгерской границы. В 1871 году чехи почти уговорили Франца Иосифа короноваться в Праге в качестве чешского короля, однако позднее император вынужден был отказаться от своего обещания под давлением венгерских политиков, опасавшихся, что Чешскому королевству будет предоставлена столь же широкая автономия, как и королевству Венгерскому. В самой Венгрии тем временем был принят весьма демократичный, по тогдашним меркам, «закон о национальностях», где говорилось о наличии «единственной политической нации – единой и неделимой венгерской нации, членами которой являются все граждане страны, к какой бы национальности они ни принадлежали».
На деле, однако, все было иначе».
Мальчишки с улицы Пала
Отсутствие памятников императору с лихвой компенсируется в Будапеште памятниками людям его эпохи, и не только людям, но и литературным персонажам.
В 1908 году Ференц Молнар написал роман «A Pál utcai fiúk», «Мальчишки с улицы Пала». Хорошая книга получилась. Воспитательная. О том, что мужчина не должен быть ни трусом, ни предателем. Герои – только мальчики, и написано для мальчиков.
Две группы мальчишек воюют из-за пустыря. Не злобно, без ненависти. Зато на удивление организованно. Будапештские мальчишки того времени, судя по роману, были очарованы военной бюрократией: форма, команды, иерархия – всё как у взрослых. Они учреждают Союз улицы Пала и дальше всю дорогу заседают, голосуют, пишут протоколы и составляют манифесты. С удовольствием и пониманием важности процесса ходят строем. Аппетитно рапортуют и с азартом командуют. Тем более что все в этой небольшой армии – офицеры. А рядовой – один. Самый маленький. Эрнё Немечек.
Эпизод из романа и запечатлен в скульптурной группе возле одной из будапештских школ. Мальчишки играют в стеклянные шарики у стены музея, и тут являются два бойца из вражеской команды. Если и хулиганы, то совсем не криминальные. Очень порядочные. Домашние. Всех злодеяний – горсть шариков у малышни отобрать. О дальнейшем на стене школы рассказывает каменная доска с текстом, а в романе – сам главный герой: «Ну вот, значит, подходят Пасторы – ближе, ближе и всё на шарики поглядывают. Я и говорю Колнаи: «Видно, им шарики наши понравились!» И тут Вейс умнее всех оказался – сразу сказал: «Идут, идут… Ну, сейчас здесь такой «эйнштанд» получится!..» Но я подумал, что они нас не тронут: мы ведь им никогда ничего плохого не делали. Сначала они и не приставали, только стали вот так в сторонке и смотрят, как мы играем. Колнаи мне шепчет: «Ты, Немечек, кончай!» А я ему: «Как бы не так, когда ты промазал! Теперь моя очередь. Вот выиграю, тогда и кончим». Тут Рихтер как раз свой шарик пустил, только у него руки дрожали от страха: он все на Пасторов косился, ну и, конечно, промазал. Но Пасторы даже не шелохнулись, стоят себе, руки в карманы»[17].
Маленький Немечек и тут ведет себя вполне достойно (но никто не воспринимает его всерьез – это же просто рядовой Немечек!) А потом дело доходит и до настоящих подвигов и, увы, до настоящей смерти.
Нет, об убийстве речи нет, конечно: все это вполне еще детские войны и детские игры. Просто за один вечер ему придется дважды искупаться в реке в одежде и посидеть в бассейне по шею в холодной воде. Ну а какое в те времена возможно было лечение простуды? Выкарабкается – молодец, не сумеет – увы. Немечек не выкарабкался. Но успел еще разведать и разрушить планы врагов и получить желанное повышение.
«– Ура! – дружно закричали все, отдавая честь новоиспеченному капитану. Под козырек взяли и лейтенанты, и старшие лейтенанты, а раньше всех – сам генерал, откозырявший так четко, словно рядовым был он, а генералом – белокурый малыш.
Никто и не заметил, как худенькая, бедно одетая женщина поспешно пересекла пустырь и внезапно очутилась перед ними.
– Господи Иисусе! – воскликнула она. – Ты здесь? Так я и знала!..»
Мальчишки с улицы Пала свой пустырь отстояли. Немечек умер.
А на следующий день оказалось, что все зря. На пустыре начинается строительство: