И он крикнул страже:
– Введите!
К ступеням подтащили Цзи Пина с кангой на шее.
– Известно вам, что этот человек был связан с шайкой злодеев, которая собиралась изменить двору и убить меня? Небо разрушило их планы. Вот послушайте. Сейчас он вам все расскажет!
Цзи Пина снова стали бить, но он твердил одно:
– Цао Цао, злодей! Убей меня! Чего ты ждешь?
Ван Цзыфу и его сообщники сидели, словно на иголках. Поняв, что от Цзи Пина ничего не добьешься, Цао Цао велел его увести.
Все сановники разошлись. Цао Цао оставил только Ван Цзыфу и еще троих.
– О чем вы совещались с Дун Чэном? – спросил Цао Цао.
– Ни о чем, – ответил Ван Цзыфу.
– А что было написано на белом шелке?
Все твердили в один голос, что ничего не знают. Тогда Цао Цао велел привести Цинь Цинтуна, и тот сказал:
– Вы вшестером что-то писали. Я сам видел.
– Этот негодяй развратничал с прислужницей Дун Чэна, а теперь еще клевещет на своего господина! – вскипел Ван Цзыфу.
– Но кто же, если не Дун Чэн, велел Цзи Пину подсыпать мне яду? – спросил Цао Цао.
Все ответили в один голос, что это им неизвестно.
– Сегодня же вы принесете повинную, – потребовал Цао Цао. – Тогда я пощажу вас. А не хотите – пеняйте на себя.
Ван Цзыфу и его сообщники упорно твердили, что ничего не знают, и Цао Цао велел бросить их в темницу.
Наутро Цао Цао отправился к Дун Чэну, осведомился, почему тот не был на пиру, и спросил:
– Вы знали о намерениях Цзи Пина?
– Нет, не знал, – ответил Дун Чэн.
Цао Цао усмехнулся и велел привести лекаря. Тот по-прежнему проклинал Цао Цао, а когда его снова стали пытать, обещал во всем признаться и попросил его развязать.
– Развяжите его! – приказал Цао Цао.
Когда Цзи Пина развязали, он поднялся, обратился лицом к воротам дворца, поклонился:
– Увы! Слуге не удалось послужить государству. На то воля Неба.
С этими словами он разбил себе голову о ступени и умер. Цао Цао велел четвертовать его тело и выставить напоказ. После этого телохранители по знаку Цао Цао схватили Дун Чэна, а слуги бросились в спальню искать указ и письменную клятву заговорщиков. Под стражу были взяты семья Дун Чэна и все его домочадцы. С указом государя и клятвой, написанной на шелке, Цао Цао вернулся к себе во дворец и стал обдумывать план свержения Сянь-ди и возведения на престол другого государя.
Поистине:
О дальнейшей судьбе государя Сянь-ди вы узнаете из следующей главы.
章节结束
Глава двадцать четвертая
Злодеи зверски убивают Дун-гуйфэй [49]. Лю Бэй терпит поражение и бежит к Юань Шао
Итак, Цао Цао решил свергнуть государя Сянь-ди, но Чэн Юй стал его отговаривать:
– Вы можете наводить страх и повелевать Поднебесной лишь до тех пор, пока действуете от имени ханьского государя. Его свержение послужит поводом к войне.
Цао Цао отказался от своего намерения, но заговорщиков приказал казнить вместе с их семьями, не пощадив ни старых, ни малых.
Этим Цао Цао не умерил свой гнев и отправился во дворец, чтобы убить Дун-гуйфэй, любимую наложницу государя, приходившуюся младшей сестрой Дун Чэну. Дун-гуйфэй была беременна на пятом месяце.
В тот день государь пребывал во внутренних покоях и беседовал с государыней, сокрушаясь о том, что до сих пор от Дун Чэна нет вестей, как вдруг ворвался Цао Цао с искаженным от гнева лицом и с мечом в руках.
– Государю известно, что Дун Чэн замышлял мятеж? – крикнул он.
– Нет, неизвестно.
– А о прокушенном пальце и кровью написанном указе забыли? – продолжал бушевать Цао Цао.
Государь молчал. Тогда Цао Цао распорядился привести Дун-гуйфэй.
Как ни молили государь и государыня пожалеть несчастную, Цао Цао был непреклонен.
– Оставить ее в живых, чтобы она потом натворила бед?
И Цао Цао приказал вывести Дун-гуйфэй за ворота дворца и задушить.
– Казнить каждого из родственников государя по женской линии, кто войдет во дворец без моего дозволения! – распорядился Цао Цао. – Тех же, кто проявит попустительство, считать соучастниками!
После этого Цао Цао набрал три тысячи верных ему телохранителей и поставил во главе их Цао Хуна.
– А теперь еще надо расправиться с Ма Тэном и Лю Бэем, они тоже смутьяны, – сказал Цао Цао, обращаясь к Чэн Юю.
В это время вошел Го Цзя, и Цао Цао сказал ему:
– Я хочу идти походом на Лю Бэя. Следует ли мне в этом случае опасаться Юань Шао?
– Нет, не следует, – отвечал Го Цзя. – Что же до Лю Бэя, то он не успел еще завоевать сердца своих новых воинов. Можете идти на восток и решить все в одной битве.