Денег на покупку книг было мало, но Пьер И. (Петя в сущности), один из членов клана, работал (нештатно) в публичной библиотеке[66], а новые книги давала нам киевская «Библиотека Идзиковского» (частная)[67]. Казалась она нам раем, дарящим за гроши великие сокровища. Она давала «Северные Сборники» (в них печатались «Мистерии» Гамсуна), подарила «Наоборот» Гюисманса, предложила романы Винниченко, Арцыбашева (это были уже не «сокровища», но хотелось ругать их, а ругать, не читая, казалось неблагородным). Охотились за очередным номером литературно — художественного журнала «Аполлон». «Аполлон» однажды сильно поднадул нас.
В одном из номеров появились богато иллюстрированные каким — то большим художником — графиком (позабыл кем) — стихи поэтессы «Че- рубины де Габриак»[68].
Такие строки, как:
«… С моею царственной мечтой\ Брожу одна во всей \вселенной»[69], слегка отуманивали голову (а ведь в ту пору мы, мальчишки, слегка были ушиблены Ибсеном и утверждениями его героев, что тот — де свободен, кто безнадежно одинок)[70].
Довольно скоро мы узнали, что никакой «Черубины де Габриак» в земных пространствах не существует, что это мистификация, а стихи Черубины написал поэт М. В. (Макс. Волошин)[71].
Мы изругали «Аполлон», но кто — то из более взрослых утешал нас, что такие мистификации не «мовэтон», сообщив нам о Кларе Газуль (Меримэ), об его других «мистификациях» [72].
А кстати, узнали мы случайно, что в одном из тогдашних журналов «для женщин» лицо, ведущее отдел «письма старой маркизы» — это… не совсем «старая маркиза», а старый лысый «желчевник» при черной бороде, в очках[73].
Прелесть и мудрость Бальзака, Стендаля, Флобера, мы увы, познали не сразу. А зачитывались Германом Бангом, Йенс Петер Якобсеном, Гамсуном.
Может быть, спросят, что это за нелюбовь такая к русской литературе?
О, нет! Мы к тем годам по многу раз перечитали Пушкина, Гоголя, Тургенева, Гончарова, Достоевского, Толстого Льва, Чехова и (наивно) думали: нечего читать. Много позднее немногие оставшиеся в живых члены маленького «клана» горько сожалели, что когда хватало времени, ума не хватало познать сокровища Горького тех лет (Горького эпохи Челкаша, Данко, мы знали гимназистами), Лескова, узнать о существовании Вельт- мана, да и не погнушаться Боборыкиным, Мельниковым — Печерским, Маминым — Сибиряком.
В 1909 или 1910 г. Пьер И., член нашего «Клана»[74], сын плотника, как и Жюльен Сорель, канонизировал Стендаля[75].
На наших чердаках, мансардах, на наших более приличных (с течением времени) «жилплощадях», в пути, в столовых, в ресторанах, в кафе — о, почти везде до дней распада «клана» (конец 1914 г) неизменно присутствовали и Фабрицио дель Донго, и «умная бестия» граф Моска, а героинь наших романов в жизни мы в мечтах преображали в мадам де Реналь, в Матильду де Ла Моль и в прекрасную мудрее древних Аспазий и Эгерий — герцогиню Сан — Северона[76].
Но мы внешне были озорники, чуть циники и не признавались друг другу, что незримо чувствуем возле себя этих героев, а не просто говорим о них, как какие — нибудь литературоведы — гробокопатели.
КИЕВ, МОСКВА 1907-14 ГГ. ЖИВОПИСЬ, ОЧАРОВАНИЕ ТЕАТРА. ИБСЕН ПОЛЕТ «БОСОНОЖЕК»
В понимании изобразительного искусства были мы в те годы юности — то озорные снобы, то просто невежды, несведущи! Случилось так, что Ван Гога, Гогена мы увидели, узнали (на выставках в Киеве) раньше, чем Боровиковского, Брюллова, Крамского. С легкой руки историка искусств Бенуа вдруг ополчились мы на Репина, разругали картину «Какой простор» за «грубую символику», за «николаевскую шинель» героя картины студента, легкомысленно окунающего шинель эту в соленые воды[77]. Словом, тешась, пугали речами о Репине собеседниц курсисток (оказалось впоследствии, лучше нас разобравшихся в Репине). Но зато яро пропагандировали Врубеля («Пан», «Демон») и. французского художника Фелисьена Ропса, «Бодлэра в живописи и в рисунках»[78].
В 1908 (или 1909 г.) какие — то безумные жулики выкрали из Лувра «Джоконду» Л. да Винчи. Это было в те годы мировой сенсацией не меньшей, чем гибель «Титаника»[79].
И портрет бедной Моны Лизы незамедлительно появился на коробках с пудрой, конфетами, одеколоном, духами. Разъяренные этим, стали мы шельмовать на наших собраниях и вечеринках «бессмертную людскую пошлость», но досталось, как это ни странно, не только мещанам, заговорившим вдруг о «загадочной улыбке исчезнувшей Джоконды», но и самому да Винчи, и… Рафаэлю (перекликнулись с Базаровым!).
66
Петр Федорович Иноземцев, служивший в Киевской русской публичной библиотеке в 1910–1930‑х гг. помощником библиотекаря, помощником заведующего библиотекой и библиографом (см.: Л^опис Нацюнально'1 парламентсько'1 бiблiотеки Украши. Ч. 1: 1866 — лютий 1917 р. / Авт. кол.: П. Б. Гапченко та ш.; наук. ред. С.1. Бшоюнь. Кшв, 1996. С. 80, 109). Указано П. Е. Поберезкиной.
67
Библиотека, основанная книгоиздателем Леоном Викентьевичем Идзиковским (1827–1865) и содержавшаяся после его смерти вдовой и сыном. Каталоги библиотеки, издававшиеся в 1892, 1902, 1906 и 1915 гг., изобличают широкие вкусы комплектаторов (в 1902 и 1906 г. составителем их был Иван Иванович Самоненко, соиздатель киевского «Чтеца — декламатора»).
68
Первая публикация стихов Черубины де Г абриак (Е. И. Дмитриевой) появилась в № 2 «Аполлона» за 1909 г. (Отд. II. С. 3–10); напечатаны они без иллюстраций. Напротив, следующая подборка (1910. № 10. Отд. II. С. 3–14) была орнаментирована графикой Е. Е. Лансере.
69
Первые строки стихотворения (с небольшой погрешностью), открывавшего вторую подборку Черубины де Габриак (Аполлон. 1910. № 10. Отд. II. С. 3).
70
Подразумевается финальная реплика доктора Стокмана (Штокмана) из пьесы Ибсена «Враг народа»: «Вот видите ли, что я открыл: самый сильный человек в этом мире тот, кто более всех одинок!»
71
Мозалевский преувеличивает: хотя М. А. Волошин действительно принимал энергичное участие в создании образа Черубины де Габриак, истинным автором ее стихов была Е. И. Дмитриева.
72
«Театр Клары Газуль, испанской комедиантки» — сборник пьес, написанных и изданных Проспером Мериме в 1825 г. под видом сочинений испанской актрисы. Из других мистификаций Мериме наиболее известная — “Guzla” (1825), сборник псевдославянских песен.
73
Вероятно, Мозалевский имеет в виду легендарную «Игрушечную маркизу», много лет дававшую советы читателям со страниц московского «Журнала для хозяек». Впрочем, истинное имя и пол ее до настоящего дня остаются неизвестны. О многочисленных примерах травестийных псевдонимов см. чрезвычайно удачную работу:
76
Перечислены герои романов Стендаля «Пармская обитель» и «Красное и черное». В современных переводах названная последней героиня титулуется «герцогиня Сенсеверина», в старых — «Сансеверина».
77
Подразумевается картина Репина 1903 г., на которой изображены студент и барышня, стоящие среди бушующих волн. Впервые выставленная на 31‑й выставке передвижников весной 1903 г., она вызвала беспрецедентный вал печатных отзывов (см. библиографию:
78
Источник цитаты (если он существовал) не обнаружен. Ф. Ропс сопоставляется с Бодлером в статье И. Грабаря «Письма из Мюнхена. II. Фелисьен Ропс» (Мир искусства. 1899. № 5. С. 31, 33) и в монографии Н. Евреинова
79
«Джоконда» была похищена 21 августа 1911 г. В одном из киевских литературных журналов по этому поводу писалось: «Пропала Джиоконда! / Поют печально барды. / Пропала Джиоконда; / Наследье Леонардо. // Печальны стены Лувра; / Полицья плачет горько / И шарит в портах Дувра / В палаццо Нью — Иорка. // Но мало перемены — / Конца нет сыска преньям; / От пэра до гамона / Все, все под подозреньем. // Стал миллионным фондом / Фонд, собранный для вора; / Но нет все Джиоконды — / И полон Лувр позора»