— Дардан поддержит нас? — Приам пристально посмотрел на отца, и тот задумался.
Вон оно чего! Приам хочет ахейцам Пролив перекрыть, если они не согласятся женщин отдать. А согласие царя Дардана нужно для того, чтобы ахейцы не смогли проскочить Трою и дождаться ветра у нас. Интересно, а нам-то это зачем? Наверное, я чего-то не знаю, потому что отец склонил голову и с достоинством ответил:
— Дардан исполнит свой долг, как и полагается родственникам и гостеприимцам. Он даст в эту поездку своих людей. А что случится потом, известно только богам.
Он благоразумно не стал обещать многого, а простая поездка не обязывает Дардан ни к чему. Только в этот момент отец как бы невзначай посмотрел в мою сторону, и у меня сердце сжалось в дурном предчувствии. Почему? Да потому что я, как и любой советский школьник, прекрасно знаю, чем эта поездка закончится. Дерьмово она закончится, просто на редкость дерьмово.
Глава 3
Следующим утром Тимофей валялся на палубе купеческого корабля, который они с парнями подрядились охранять, и смотрел, как по небу бегут белые барашки облаков. Хорошо просто поваляться после сытного завтрака, а не идти неведомо куда по незнакомым землям, вертя головой во все стороны, словно филин. Свежая лепешка, кусок козьего сыра, горсть маслин и чаша вина полностью примирили его с действительностью. Тимофей был благодушен и любил всех вокруг. Вообще всех, даже задаваку Рапану.
В этот раз спокойный рейс случился, хотя море сейчас опасное, особенно у берегов Лукки и Милаванды[11], где побережье изрезано великим множеством мелких бухт. Раз только две лодки с какими-то голодранцами на борту вырвались из-за скал, почуяв добычу, но шквал стрел и блеск бронзового доспеха Гелона, их старшего, утихомирил этот порыв. Троих они застрелили, а остальные только поорали, помахали кулаками в бессильной злобе и поплыли назад. Так себе мысль в тяжелую бронзу наряжаться, когда ты в море, но на дурачье действует безотказно. Хороший доспех только у знатных воинов есть, а с такими связываться себе дороже.
А еще у дядьки Гелона настоящий бронзовый меч имеется, поножи и шлем из кабаньих клыков. Он все это богатство с убитого врага взял. Гелон тогда изловчился его в бедро ранить, а когда тот кровью истек, добил в шею. Тимофей вздохнул завистливо. У него самого из оружия лишь копье и плохонький кинжал. Щит — дерьмо. Он его своими руками из лозы сплел и кожей обтянул. Стрела его, конечно, не возьмет, но если бросок доброго копья принять придется, то может и пробить. Дорого сейчас хорошее оружие стоит.
Тимофей посмотрел на море и прищурился. Он в охране походит лет десять, скопит серебра и сам купцом станет. А вдруг им повезет, и они ограбят по дороге городишко какой, или корабль купеческий на копье возьмут. Вот тебе и серебро. Грабеж на море — дело обычное и уважаемое. Им все занимаются, особенно сами купцы. Торговли все меньше и меньше от такой жизни, а людей, что с обозами ходили, столько же осталось. И жрать они каждый день хотят. А что будут делать тысячи голодных мужиков, когда у них оружие есть, а работы, наоборот, нет? Правильно, они будут сбиваться в шайки и разбоем заниматься. Куда им еще идти? Тимофею вот идти совсем некуда. Его в родных Афинах никто не ждет. Второй сын он. Их земля брату достанется, а он сам получил копье, нож и отцовский пинок под зад. Так он к материну брату Гелону в ватагу и попал. Третий год уже ходит. И в Угарите был, и в Тире, и городах Египта. Все лучше, чем коз пасти на каменистых пустошах Аттики, что не видели ни капли дождя уже пару лет.
— Ты чего это здесь разлегся? — услышал Тимофей недовольный оклик старшого. — Поднимай задницу, лентяй! Пойдешь с хозяином на рынок. Он девку продаст, а ты рядом постоишь, послушаешь. Нам, чай, с того доля причитается. Мы же ловили ее.
Гелон был воином лет тридцати пяти, крепким, но скорее широким в кости, чем мясистым. Напротив, он худой и мосластый, хотя на силе его это не сказывалось никак. Доспех свой, что весил больше таланта[12], Гелон носил играючи, а копье метал на полсотни шагов, попадая в мишень из тростника без промаха. Он и Тимофея гонял нещадно, пообещав старшей сестре сохранить жизнь сына. Именно поэтому и гонял. Прокаленная солнцем физиономия, перечеркнутая корявым шрамом от угла глаза почти до подбородка, излучала такое радушие и нежность, что Тимофей подскочил как от хорошего пинка. Собственно, до хорошего пинка оставалось пару ударов сердца, не больше. Дядька Гелон не отличался избытком терпения.
11
Милаванда — город, который после повторного заселения в 11 веке греки-ионийцы назвали Милетом. Был расположен на западном побережье Малой Азии.
12
Талант — мера веса, которая в разное время имело различное значение. В описываемый период он равнялся 16.8 кг.