Археологи обнаружили в стенах Шестого города трое ворот: западные, южные и восточные. Южные оказались самыми широкими и хорошо укрепленными — именно их обычно стали отождествлять со Скейскими; Дарданскими же назвали восточные ворота.{308} Анализируя текст «Илиады», исследователи склонялись к мысли, что Дарданские ворота были не более чем «маленьким черным ходом», который использовался лишь в особых случаях.{309}
Впрочем, на некоторых реконструкциях южные ворота помечены как Дарданские.{310} Некоторое время вопрос о том, какие ворота как назывались, оставался неразрешенным. С точки зрения авторов настоящей книги, единственным весомым аргументом в пользу того, чтобы называть Дарданскими южные, а не восточные ворота, можно было бы считать тот отрывок из Гомера, в котором Приам после гибели Гектора «рвался за ворота Дарданские выйти» и при этом кричал:
Где бы ни стояли ахейские корабли, в бухте Бесика или, как это раньше считалось, в Троянской бухте, выходить к ним через восточные ворота было бы странно — для этого гораздо больше подходят ворота западные или южные. Впрочем, обезумевший от горя старик мог стремиться к ближайшим воротам, которые попали в поле его зрения.
Но в конце концов археологи расставили точки над i — выяснилось, что в период VIi (VIIa по старой нумерации), то есть в дни Троянской войны, все ворота, кроме южных и небольшой калитки в северо-западной стене, были попросту заложены жителями.{312} И значит, южные ворота и были теми самыми Скейскими, которые так часто упоминаются в «Илиаде».
Известно, что возле Скейских ворот стоял какой-то примечательный дуб.{313} Вообще же с деревьями вокруг города дела обстояли неважно: Приам говорил, что дрова для погребального костра Гектора придется «возить издалека», с гор;{314} правда, к тому времени под городом уже десять лет стояла многотысячная армия, нуждавшаяся в топливе.
Помимо собственно Илиона, Гомер часто упоминает «Пергам»[41], или «акрополь», лежавший в центре города, в самой высокой его части. Там находился царский дворец. Там же стояли храм Аполлона{315} и храм Афины со статуей сидящей богини.{316} В храме Афины, вероятно, хранился и знаменитый Палладий. Жрицей здесь была некая «прелестная видом Феано, дочь Киссея, жена Антенора, смирителя коней».{317} В Пергаме проходили народные собрания. Гомер сообщает:
Слово «акрополь», употребляемое Гомером, предполагает, что эта территория была защищена какими-то стенами. А поскольку Троя, с точки зрения Гомера, состояла только из Верхнего города, это значит, что внутри Верхнего города стояли еще одни стены, окружавшие царскую резиденцию и храмы, — нечто подобное мы видели, например, в Трое-II.
Шлиман, со слов Гомера, пишет: «В Трое был акрополь, именовавшийся „Пергамом“ (η Περγαμος), который стоял выше, чем остальной город, и имел эпитет ιερη („священный“) и ακρη („высочайший“)».{319} Напомним, что в представлении Шлимана «остальной город» — это лишь Верхний город; Нижний был обнаружен экспедицией Корфманна в конце XX века.
И тем не менее что такое Пергам, не совсем понятно. Из текста поэмы иногда следует, что Пергам стоит внутри Верхнего города, но порой нельзя отделаться от ощущения, что Пергам — это вся троянская крепость. Например, Пергам называется у Гомера «высочайшим», но на сравнительно плоском плато Гиссарлыка нет никаких высот; единственная высота здесь — это сам холм, возвышающийся над Троянской равниной.
Кассандра, живущая в доме Приама, то есть в Пергаме, на рассвете «взошла на Пергам»,{320} ожидая возвращения отца, и увидела его, подъезжающего к воротам города. Шлиман, еще не знавший о существовании посада и, вслед за Гомером, отождествлявший Трою с городом, в котором «всходить» было некуда, поскольку он и так стоял на холме, пытается объяснить это противоречие. Он пишет: «В воображении поэта холм Пергама, видимо, образовывал склон; ибо Кассандра — возможно выходя из дома Приама, который сам находился на акрополе, — все еще поднимается по склону».{321} Однако говорить о «воображении» Гомера здесь неуместно — топографию Троады он прекрасно знал и описывал очень точно.
41
Не путать с одноименным городом (где стоял известный Пергамский алтарь), который после падения Трои был основан Пергамом, сыном Неоптолема и Андромахи (Paus., I.11.2).