Геракл опустил палицу и плюнул в стражников, за которыми трусливо спрятался Лаомедонт.
– Твое величие еще меня увидит, – прорычал он. Низко поклонившись, он развернулся и удалился. – Тот поклон – понарошку, – пояснил он Теламону и Эклу по дороге к кораблю.
– В смысле – понарошку?
– Это был саркастический поклон.
– А, – отозвался Теламон. – А то я уж было подумал…
– Батюшки, до чего ж неотесанные они, греки эти, – проговорил Лаомедонт, наблюдая с высоких стен города, как корабль Геракла поднимает паруса и отчаливает. – Ни манер, ни стиля, ни обращения…
Гесиона взирала вслед отплывавшим судам с некоторым сожалением. Геракл ей понравился, и уж она-то не сомневалась: что бы там ни говорил отец, Геракл действительно спас ей жизнь. И друг его Теламон – тоже учтивый и обаятельный. Да и смотреть на него приятно. Потупилась Гесиона и вздохнула.
Возвращение Геракла
Царь Эврисфей Микенский и царь Лаомедонт Троянский – два дрянных сапога пара. И Лаомедонт от своей части сделки с Гераклом отказался, и Эврисфей. Вернувшись из Трои, Геракл совершил десятый (и, как ему казалось, последний) подвиг – переброску через все Средиземноморье громадного стада Герионовых рыжих коров, – да только Эврисфей заявил, что два предыдущих подвига не считаются и подвигов итого получится двенадцать[16]. Так сложилось, что прошло целых три года, прежде чем Геракл стряхнул с себя узы обязательств и взялся разбираться с коварством царя Лаомедонта, – за это время обида в герое лишь окрепла и сделалась горше.
Геракл быстро собрал армию добровольцев и подался флотилией из восемнадцати пентеконторов – пятидесятивесельных гребных судов – через Эгейское море. В порту Илиона он оставил Экла старшим по флоту и резервным силам, а сам вместе с Теламоном и основным воинством отправился сражаться с Лаомедонтом. Лазутчики предупредили подлого троянского царя о прибытии греков, и ему удалось перехитрить Геракла – покинуть Трою и обходным маневром напасть на Экла и корабли. Когда Геракл обнаружил, что происходит, Экла и резервное войско перебили, а силы Лаомедонта в сохранности вернулись за стены Трои и изготовились к долгой осаде.
В конце концов Теламону удалось сокрушить одни ворота, и греки хлынули в город. Они безжалостно прорубались ко дворцу. Геракл, чуть отставая, тоже проник в пролом и услышал, как его люди чествуют Теламона:
– Уж точно он величайший воин на свете!
– Слава Теламону, нашему вождю!
Такого Геракл вынести не смог. На него низошел этот его красный туман. Ревя от ярости, он ринулся вперед, желая отыскать и убить своего помощника.
Теламон, возглавлявший войска, почти вступил во дворец Лаомедонта, но тут сзади донесся шум. Зная своего друга и устрашающие последствия его припадков ревности, Теламон тут же бросился собирать камни. Когда подбежал запыхавшийся Геракл с палицей наперевес, Теламон громоздил камни один на другой.
– Тсс! – сказал Теламон. – Погоди. Я занят – алтарь строю.
– Алтарь? Кому?
– Да тебе, конечно же. Гераклу. В память о том, как ты спас Гесиону, как прорвал оборону Трои – твоей власти над людьми и чудищами, – и искусству боя.
– Ой. – Геракл опустил дубину. – Ну что ж, молодец. Очень хорошо. Я… да, очень разумно. Очень сообразно.
– Стараюсь как могу.
Рука об руку друзья взошли по ступеням царского дворца Трои.
Последовала ужасающая кровавая резня. Лаомедонта, его жену и всех сыновей убили – вернее, всех, кроме младшего – ПОДАРКА. Спасся тот в примечательных обстоятельствах.
Геракл с мечом и дубиной, с которых стекала кровь половины царственной династии Трои, оказался в спальне у Гесионы. Царевна стояла на коленях. Заговорила она очень спокойно:
– Забери мою жизнь, и да воссоединюсь я с отцом и братьями.
Геракл уже собрался было удовлетворить это пожелание, но в комнату вошел Теламон.
– Нет! Гесиону не трожь!
Геракл глянул на него удивленно.
– Чего это?
– Ты однажды спас ей жизнь. Зачем отнимать ее теперь? Кроме того, она красавица.
Геракл понял.
– Тогда забирай. Она твоя, делай с ней что хочешь.
– Если я ей люб, – сказал Теламон, – возьму ее на Саламин своей невестой.
– Но у тебя уже есть жена, – произнес Геракл.
Тут до слуха Геракла донесся шум из-под кровати.
– Вылезай, вылезай! – вскричал он, тыча туда мечом.
Возник мальчонка, перепачканный пылью. Собравшись с духом, выпрямился во весь рост – уж сколько роста в нем было.
– Если суждено мне умереть, умру с готовностью, как гордый троянский царевич, – произнес он, однако достоинство сказанного несколько смазалось тем, что при этом мальчик чихнул.
16
Незачтенными оказались подвиг номер два – Лернейская гидра и номер пять – Авгиевы конюшни. Подробнее см. «Герои», стр. 86 и 94.