Таким образом, получается следующая картина. Некоторые процессы в мозге забирают так много ресурсов, что они не могут протекать одновременно, и виртуальная машина превращает их в последовательные. Вдумавшись в эту фразу, мы заметим, что особой необходимости в виртуальной машине и формирующих ее мемах в таком случае не остается: по определению упомянутые процессы не могут быть одновременными. Данное обстоятельство сразу проблематизирует учение Деннета о культурной обусловленности человеческого сознания. И это означает, что в «Объясненном сознании» Деннет едва ли мог придерживаться той концепции, которую он упомянул в процитированном письме. Изменение его позиции могло быть связано с осмыслением новых экспериментальных данных[57]. К примеру, из теории, изложенной в «Объясненном сознании», следует, что лишь человеческое сознание — именно в силу его культурной, меметической основы — организовано как поток. Однако хорошо экспериментально подтвержденный эффект «бинокулярного соперничества» (binocular rivalry) — когда два глаза видят разные картинки, но при этом происходит не наложение этих картинок, а их последовательное восприятие, — иллюстрирующий линейную структуру сознания, наблюдается не только у человека, но и, скажем, у обезьян[58], у которых явно отсутствуют деннетовские виртуальные машины.
В свете этого и других фактов — сам Деннет дает понять, что на изменение его позиции повлияли, скорее, не конкретные эксперименты, а весь массив свежих эмпирических данных, — неудивительно, что в сборнике «Сладкие грезы»[59] Деннет называет тезис о виртуальной машине в мозге как конститутивной части сознания «смелым утверждением», которое может и не выдержать проверку опытом[60]. При этом он отделяет данный тезис от другой, логически не зависимой от него, более важной и, как ему кажется, надежной гипотезы, объясняющей суть сознания. Речь идет о концепции «фантазийного эха». Она тесно связана с более ранней гипотезой «славы в мозге», которая эволюционировала из теории «множественных набросков», подробно изложенной в «Объясненном сознании». Учитывая некоторые высказывания Деннета, можно было бы подумать, что в данной ситуации точнее говорить не о смене концепций, а, скорее, лишь о замене метафор[61]. Однако, как мы только что видели, в поздних работах Деннет стал четче дифференцировать различные компоненты своей теории сознания и придавать им разное значение.
Присмотримся к тому блоку концепции Деннета, который кажется ему наиболее существенным. Сначала коснемся его на материале «Сладких грез», а затем вернемся к «Объясненному сознанию». Итак, «фантазийное эхо». Это словосочетание обозначает удерживание в воображении тех или иных событий, имевших место в прошлом, или, иными словами, эпизодическую память. Нейронные процессы, фундирующие это «эхо» (и в свою очередь, возможно, фундированные культурным влиянием, осторожно добавляет Деннет), таким образом, как бы не затихают в мозге, сохраняют там свое «влияние». Иными словами, они словно бы известны всему мозгу, «прославлены» в нем. Но именно о таких, «прославленных» в мозге процессах мы говорим, что осознаем их, заявляет Деннет. Это утверждение не является чем‑то необычным в наши дни. Напротив, оно, скорее, выражает, как отмечает сам Деннет[62], некий консенсус, наметившийся среди когнитивных ученых в последние десятилетия. Самый известный лейбл для подобной трактовки сознания придумал, впрочем, не Деннет, а Б. Баарс, о котором уже упоминалось ранее. Я имею в виду его модель «глобального рабочего пространства». Еще в 80–е годы он пришел к выводу[63], что сознательными процессы в мозге становятся тогда, когда их продукты словно бы транслируются там, становятся доступными самым разным его подсистемам, т. е. попадают в глобальное рабочее пространство.
[57]
Свою роль могла сыграть и философская критика. К примеру, П. Черчленд доказывал, что "виртуальная машина", состоящая из некоего набора правил, не может работать в мозге с его коннекционистской архитектурой. См.: Churchland P. M. Densmore and Dennett on virtual machines and consciousness // Philosophy and Phenomenological Research 59: 3 (1999). P. 763–767. Сила этого возражения зависит от того, действительно ли коннекционистские паттерны в мозге нельзя интерпретировать на языке символьных конструкций, как склонен считать Черчленд.
[58]
Ck: Koch С. The Quest for Consciousness. P. 269–277; Leopold D. A. Logothetis N. K. Activity changes in early visual cortex reflects monkeys' percepts during binocular rivalry // Nature 379 (1996). P. 549–553.
[59]
А именно данных, показывающих аналогию между поведением животных и "сознательным" поведением человека. Что же касается феномена бинокулярного соперничества, то в работах Деннета трудно отыскать хотя бы упоминание о нем, что само по себе достаточно любопытно. Вариант того, что он не знал о нем, должен быть исключен. Ведь об этом шла речь хотя бы в статье Ф. Крика и К. Коха 1990 г.; которую он цитирует уже в "Объясненном сознании".
[60]
Dennett D. С. Sweet Dreams. P. 172. Ср.: Dennett D. С. Two steps closer to consciousness // Paul Churchland, ed. by B. Keeley. N. Y., 2006. P. 193–209.
[61]
В "Сладких грезах" Деннет утверждает, что концепция набросков была недостаточно иллюстративной. Но в нашей беседе (см. ниже) он заметил, что отказался от этой метафоры потому, что набросок как таковой предполагает существование того, кто читает его, и в этом смысле она наводит на мысль, что в мозге все же существует какой‑то Наблюдатель. Любопытно, однако, что в "Сладких грезах" Деннет высказывал подобные соображения и о метафоре "славы в мозге", предлагая заменить ее на метафору "влияния" или "фантазийного эха" — Dennett D. С. Sweet Dreams. P. 136, 160. Но к 2007 г. он, похоже, вновь вернулся к метафоре "славы в мозге".