Но почему Деннет вообще занимал столь бескомпромиссную позицию? Очевидно, потому, что ее малейшее смягчение привносило бы квалитативный элемент в теорию восприятия, от которого он хотел избавиться. Да вот только можно ли последовательно отстаивать ее?
Предположим, что Мэри и правда знает о цветном зрении все, в том смысле, что ей доподлинно известно, что при восприятии объектов, называемых, к примеру, зелеными, в мозге в определенной последовательности активируются такие‑то группы нейронов. Но отсюда, разумеется, не следует, что это знание с необходимостью активирует данные группы нейронов в ее собственном мозге. Подобная активация, конечно, возможна, но считать ее необходимой — значит допускать неразрывную связь, с одной стороны, нейронов, реализующих это знание, с другой — отвечающих за цвет[95]. Но трудно понять, на каком основании мы должны допускать эту связь.
Итак, хотя Мэри в состоянии предвосхитить, что именно будет происходить в ее мозге после того, как она увидит, к примеру, лужайку, покрытую свежей травой, это предвосхищение может, тем не менее, не сопровождаться появлением у нее образа зеленого цвета — именно потому, что, по предположению, он возникает только в случае активации определенных групп нейронов, тех самых, которые могут остаться у нее дезактивированными. Поэтому, хотя, глядя на свой мозг со стороны после выхода из комнаты, она не найдет ничего нового, она действительно может заметить что‑то новое в ином аспекте. Если бы между людьми и зомби не было различий, само наличие этого квалитативного аспекта, который, как мы видим, Деннет не имел права игнорировать, было бы невозможным. А поскольку он есть у людей — хотя бы у гипотетической Мэри и у автора этих строк (за Деннета ручаться нельзя)[96], — люди все‑таки должны быть отличны от зомби, при том что из построений Деннета неясно, почему люди обладают этой квалитативной добавкой и как она возникает.
В «Сладких грезах» сам Деннет — явно переосмысляющий в последние годы свою позицию и все более и более энергично заявляющий, что ему самому кажется, будто эта добавка имеет место, — фактически признает, что его теория не дает ответа на этот вопрос[97]. При этом он оговаривается, что считает его несущественным. Однако именно этот вопрос выражает «трудную проблему сознания», о чем, кстати, упоминает и сам Деннет[98]. Одним словом, выходит, что, как и Сёрл, Деннет, собиравшийся объяснить сознание, в итоге не делает этого и оставляет «трудную проблему» без решения[99]. Точнее, так — Деннет предлагает нам альтернативу: либо «трудная проблема» (1) нерешаема, но не имеет особого значения, либо мы все же зомби и тогда она (2) вообще не существует[100], а автор, прославивший ее, воспользовался приемом одного фокусника, трюк которого не могли разгадать даже профессионалы — именно потому, что они считали, что это один «трудный» фокус, тогда как в действительности речь шла о наборе разных «легких» трюков[101]. Однако даже эта установка все равно не снимает «трудной проблемы»: Деннет не забывает подчеркивать, что, хотя, с его точки зрения, он смог продвинуться в направлении разложения «трудной проблемы сознания» на множество «легких» проблем, на этом пути он не достиг окончательных результатов[102]. И теперь нам не остается ничего другого, как обратиться к текстам того философа, который, собственно, и изобрел «трудную проблему», — в надежде, что в них мы найдем реальные попытки ее решения. Речь, разумеется, идет о Дэвиде Чалмерсе. Анализу его взглядов и посвящена следующая глава.
Глава 4. Чалмерс: все решения плохи…
В предыдущих главах мы уже не раз сталкивались с идеями Чалмерса. И в этом нет ничего удивительного: в начале XXI века, пожалуй, не удастся найти ни одной значимой книги о сознании, в которой не упоминались бы работы этого автора[1]. Феномен этот, конечно, требует толкования, и самое простое объяснение состоит в том, что Чалмерс — очень глубокий и оригинальный мыслитель. Но нельзя отрицать и некоторые другие факторы, к примеру, то, что он оказался в нужное время в нужном месте. Его туссанское выступление 1994 г., в котором он различил «легкие» и «трудную» проблемы сознания, обеспечило ему мгновенную славу, закрепленную фундаментальным трудом 1996 г. — «Сознающий ум», в котором он попытался найти средний путь между установками Деннета и Сёрла, объединив их позитивные интуиции. В год публикации этой книги Чалмерсу исполнилось всего 30 лет. Нетрудно догадаться, что в то время он лишь начинал свою философскую карьеру, тем более что его первые шаги в академической среде вообще не были связаны с философией. Он стартовал как математик в своей родной Австралии (в университете Аделаиды)[2], затем продолжил математическое образование в Оксфорде, но чем больше он занимался математикой, тем сильнее хотел поменять специальность. В этом ему помог знаменитый Дуглас Хофштадтер, ставший его научным руководителем в Университете Индианы (США), где Чалмерс и получил докторскую степень по философии в 1993 г.[3] — накануне той самой Туссанской конференции, которая принесла ему мировую известность. Поработав в 1993–1998 гг. в Вашингтонском (Сент-Луис) и Калифорнийском (Санта-Крус) университетах, в 1999 г. Чалмерс обосновался на кафедре философии Аризонского университета в Туссане и возглавил там Центр исследований сознания. В 2004 г. он вернулся на родину, заняв должность профессора Австралийского национального университета (Канберра) и директора Центра сознания.
[95]
Ср.: Churchland P. M. Knowing qualia: a reply to Jackson (with Postscript 1997) // There's Something About Mary. P. 164–167.
[96]
На Туссанской конференции 1996 г. Д. Чалмерс направил на Деннета сконструированный им "прибор", похожий на фен и предназначенный для индикации сознания. Лампочка не загорелась.
[97]
См.: Dennett D. С. Sweet Dreams. P. 10–13. Здесь Деннет говорит о том, что даже если бы оказалось, что благодаря особым свойствам нейронов каждый из них обладает неким "квантом" сознания, из сложения которых и возникает наше субъективное Я, то это еще не дало бы ответа на главный, по мнению Деннета, вопрос о том, по каким принципам они должны быть сложены. Из этих пассажей следует, что Деннет попросту выносит за скобки вопрос о субъективности.
[99]
Так что Деннет напрасно стыдился того, что он является представителем той же профессии (т. е. философии), что и К. Макгинн, отрицающий возможность объяснить сознание. Вообще, Деннет на удивление много рассуждает о том, как ему неуютно среди коллег по профессии.
[101]
Деннет упоминает фокус "Умная колода" (The Tuned Deck) Р. Халла — см.: Dennett D. С. Sweet Dreams. P. 72–75. Думаю, не менее удачный пример — "Лазерная иллюзия" Д. Копперфилда.
[102]
См.: http://ru.youtube.com/watch? v=wIdxbJyvfNw&feature=related и др. части этой лекции. Ср.: Dennett D. С. Consciousness Explained. P.
[1]
Из этого правила есть исключения, к примеру: Pauen M. Was ist der Mensch? Die Entdeckimg der Natur des Geistes. Munchen, 2007. Но оно подтверждает правило, так как автор, не упоминая Чалмерса, пользуется его идеями (см., напр.: S. 130–132). Вообще же философы благодарят "Дэйва за то, что он Дэйв", и говорят, что, если бы его не было, его надо было бы придумать.
[2]
В юности Чалмерс был победителем Всеавстралийской олимпиады по математике, выиграл еще несколько национальных конкурсов и занял призовое место на международной олимпиаде.
[3]
В своей книге "Я — это странная петля" Хофштадтер, этот самый романтичный из американских философов (перевод им "Евгения Онегина" явно не был случайностью), сокрушенно вопрошает, как же под его крылом мог вырасти философ, столь чуждый ему по своим взглядам и умонастроениям (сам Хофштадтер высказывает те же идеи, что и его друг Деннет, но только еще более метафорично). См.: Hofstadter D. I am a Strange Loop. N. Y., 2007. P. 375.