Ансельм Кентерберийский
Труды
ОБ ИСТИНЕ
Предисловие
Три трактата, относящиеся к изучению Св. Писания, некогда создал я в разное время, подобные друг другу в том, что имеют форму вопроса и ответа; и лицо спрашивающего обозначается именем Ученика, отвечающего же — именем учителя. Четвертый, который, правда, таким же способом издал я, небесполезен, как представляется, для введения в диалектику и имеет заглавие «О грамотном», — его не хочу к ним причислить, потому что он относится к другой наук, чем эти три.
Один из этих трех — «Об истине», т. е. о том, что есть истина и о каких вещах она обычно сказывается, а также о том, что есть справедливость (iustitia). Другой же — «О свободе воли», что она такое и всегда ли человек ее имеет; и сколько есть ее разновидностей (diversitates) в обладании или необладании правильностью воли (rectitudinem voluntatis), для сохранения которой она была дана разумной твари; и в этом трактате я показал только природную крепость (fortitukinem), воли, потребную для сохранения полученной правильности, а не то, как для этого необходимо, чтобы ей споспешествовала благодать (ut gratia subsequatur. И третий — о том вопросе, которым спрашивается, в чем согрешил дьявол, не устояв в истине, когда Бог не дал ему твердости, которой он не мог иметь иначе как получивши от Бога; ибо если бы Бог дал, он ее имел бы, как имели добрые ангелы, потому что им Бог дал. Каковой трактат, хотя я и говорил там о стойкости (confirmatione) добрых ангелов, я озаглавил «О падении Диавола», ибо то, что я говорил о добрых ангелах, было вспомогательно; то же, что написал о злых, было (прямо) ответом на предложенный вопрос.
Хотя названные трактаты не связаны никакой непрерывностью стиля (dictaminis),[1] все же, предмет их и и общая для всех форма изложения требуют, чтобы они переписывались все вместе и в том порядке, в каком я их сейчас упомянул. Несмотря, значит, на то, что некоторыми нетерпеливыми они были переписаны в другом порядке раньше, чем были завершены, я все-таки хочу расположить их так, как здесь перечислил.
Глава I
(Что) истина не имеет ни начала, ни конца
Учение.
Поскольку мы верим, что Бог есть истина, а говорим, что истина есть во многом другом, я хотел бы знать, везде ли, где говорится об истине, мы должны признавать, что она есть Бог. Ведь и ты в «Монологионе» твоем на примере истины речи доказываешь, что высшая истина не имеет ни начала, ни конца, когда говоришь: «Пусть, кто может, представит себе, когда возникло, т. е. когда еще не было истинно, следующее: что нечто было будущим; или когда прекратится и не будет истинно следующее: что нечто будет прошедшим. Если же ни то, ни другое нельзя помыслить, и в каждом случае истинное не может существовать без истины, — тогда невозможно хотя бы даже представить себе, чтобы истина имело начало или конец. Действительно, если истина имела начало или будет иметь конец, (значит), до того как она начала существовать, было нечто истинное — тогда, когда (еще) не было истины; и после того, как она завершит существование, будет нечто истинное, — тогда, когда (уже) не будет истины. А истинное не может быть без истины. Значит, была истина раньше, чем была истина; и будет истина после того, как истина прекратит существование: это — верх нелепости. Итак, говорится ли, что истина имеет начало или конец, или разумеется, что не имеет, — истину нельзя замкнуть никаким началом или концом».[2] Так ты сам говоришь в «Монологионе» твоем. Поэтому хочу услышать от тебя определение истины.
Учитель.
Не помню, чтобы нашел я определение истины: но, если хочешь, поищем что есть истина через различные вещи, в которых, как мы говорим, есть истина.
Ученик.
Если другого не смогу, помогу хотя бы как слушатель.
Глава II
Об истине обозначения и о двух истинах высказывания
Учитель. Итак, исследуем, сначала, что есть истина в высказывании:[3] ведь именно его мы, чаще всего, называем истинным или ложным.
Ученик. Ты спрашивай, а я сохраню все, что ты обнаружишь.
Учитель. Когда высказывание является истинным?
Ученик. Когда имеет место (еst) то, что оно высказывает, либо утверждая, либо отрицая: а я считаю, что то, что оно высказывает, имеет место также и в том случае, когда оно отрицает существование того, чего нет;— потому что (и тогда) оно высказывает так, как обстоит дело.
Учитель. Значит, тебе кажется, что высказанная вещь (res enuntiata)[4] есть истина высказывания?
Ученик. Нет.
Учитель. Почему?
Ученик. Потому что ничто не бывает истинно., не будучи причастно истине: и потому истина в самом истинном; вещь же высказанная в истинном высказывании не содержится. Потому ее следует называть не истиной, но причиной истины.
Поэтому мне кажется, что истину следует искать не в другом каком месте, как в самой высказывающей речи (in ipsa oratione).
Учитель. Посмотри тогда, может быть, сама высказывающая речь, или ее обозначение (significatio),[5] или что-то из того, что есть в определении высказывания (enuntiationis), есть то, чего ты ищешь?
Ученик. Так я не думал.
Учитель. Почему?
Ученик. Потому что, если бы она (высказывающая речь) была этим (искомым), она была бы тогда всегда истиной; ибо остается одним и тем же все, что есть в определении высказывания, — и когда высказываемое имеет место, и когда не имеет места: той же ведь (остается) высказывающая речь, и тем же обозначение, и прочем подобным образом.
Учитель. Что же, по-твоему, здесь является истиной?
Ученик. Ничего другого не знаю (ответить), кроме того, что когда (высказывающая речь) обозначает как существующее то, что существует, тогда есть в ней истина, и она истинна.[6]
Учитель. Для чего создано утверждение?[7]
Ученик. Для обозначения (significandum)[8] существующего как существующего.
Учитель. Значит, это является должным?
Ученик. Конечно.
Учитель. Значит, когда (утверждение) обозначает существующее как существующее, оно обозначает то, что должно (обозначать)?
Ученик. Это очевидно.
Учитель. А когда обозначает то, что должно, обозначает правильно (recte)?[9]
Ученик. Это так.
Учитель. Когда же обозначает правильно, является правильным обозначением?
Ученик. Без сомнения.
Учитель. Значит, когда (утверждение) обозначает существующее как существующее, оно является истинным обозначением?
Ученик. Да, если обозначает существующее как существующее, то является и истинным, и правильным обозначением.
Учитель. Значит, «быть истинным» и «быть правильным» значит для него одно и то же, а именно: «обозначать существующее как существующее»?
Ученик. Действительно, одно и то же.
Учитель. Значит, истина есть для него не что иное, как правильность?
Ученик. Теперь ясно вижу, что истина есть эта правильность.
Учитель. И так же, когда высказывание обозначает несуществующее как несуществующее?
Ученик. То, что ты говоришь, я понимаю. Но научи меня, что я мог бы ответить, если кто скажет, что высказывающая речь (oratio) обозначает то, что должно, даже и тогда, когда она обозначает как существующее то, чего не существует, ибо она ведь в равной мере получила (свойства) обозначать как существующее и то, что существует, и то, чего не существует. Ведь, если бы она не получила свойства обозначать (si non accepisset significare) как существующее также и то, чего не существует, то она не обозначала бы его.
1
1… никакой непрерывностью стиля (dictaminis). — «непрерывность стиля», или «диктовки», была бы, вероятно, если бы три диалога были объединены одной драматической «рамкой».
3
3… в высказывании. — «Enuntiatione». Ансельм вслед за Боэцием употребляет термины: «oratio», «enuntiatio», «propositio» как синонимы.
Общую теорию «истинного высказывания» как высказывания, обозначающего существующее как существующее и несуществующее как несуществующее, он заимствует у Боэция, из его комментария к аристотелевскому трактату «Об истолковании». Аристотелевское определение «высказывающей речи» (мы так передаем oratio), воспроизведенное Боэцием и Ансельмом, см.: «Об истолковании», 16b27, далее.
4
4… высказанная вещь (res enuntiata). — На это место Шмидт приводит важную цитату из боэциева комментария к «Категориям»: «Из тех, что приводятся друг к другу (convertuntur) согласно последовательности сущности (secundum essentiae consequentiam), то, что в каком-то смысле является причиной другого, правильно называется «первейшим по природе» (prius natura). Что нечто подобное имеет место, ясно: например, «бытие человеком», согласно последовательности, приводится к истинному высказыванию о нем.
Ведь, если некто есть человек, то истинно высказывание «он есть человек», и если истинно высказывание «он есть человек», то из этого следует, что он есть человек. И при этом, конечно, никак не истинное высказывание является причиной существования вещи (causa ut sist res), но видно, что, в некотором смысле, вещь (res) является причиной того, что высказывание истинно. Ибо высказывание с необходимостью называется истинным или ложным (смотря) по тому, имеет место вещь или не имеет» (Migne, PL, t. 64, 285, далее). О значении «вещи» у Ансельма см. также примеч. 44 к диалогу «О грамотном».
5
5… или ее обозначение (significatio). — Один из трудных для интерпретации терминов. В данном диалоге, видимо, следует ориентироваться на его осмысление как «независимого от референции значения высказывания», хотя мы согласны с Хопкинсом (Хопкинс, Ричардсон, 1967, с. 15) в том, что Ансельм четко не проводит идею, что предложения имеют референтами «положения дел». Важно также отметить, что это независимое от «референции» значение высказывания должно быть, очевидно, явным образом реализовано в структуре высказывания.
6
6… тогда есть в ней истина, и она истинна. — Истинность высказывания должна опираться как на «внешний» фактор «референции» (в противном случае, истинным будет всякое правильно построенное высказывание), так и на «внутренний» фактор «правильности» (в противном случае уже нельзя говорить об истине в собственном смысле, а только, может быть, о каком-то сигнальном» соответствии между «положением дел» и «высказыванием»).
Определение (Боэция), воспроизводимое Учеником, соединяет в себе оба фактора.
7
7. Для чего создано утверждение? — Это предложение значит также и «Для чего делается утверждение?» Речь идет об общем назначении пропозициональной формы как таковой, которое реализуется в каждом конкретном применении.
8
8. Для обозначения существующего как существующего. — Ad significandum esse quod est. «Для обозначения того, что имеет место то, что (действительно) имеет место». Форму «существующего как существующего» применяем из соображений благозвучия, не в специальном смысле «существования».
9
9… когда обозначает то, что должно, обозначает правильно (recte)? — «Правильность» у Ансельма сохраняет некоторую связь с значением «прямизны», поэтому неслучаен в конце диалога пример с прямой палкой (191, 6, далее).
Это связано с его общей «образной» теорией предложения.