– Воняет хуже, чем парижский парфюмер! – Графиня хихикнула. – А какие каблуки! Его можно принять за артиста цирка на ходулях. Полагаю, этот тип – француз?
– Как вы догадались? – спросила Изабелла. – Герцог де Шарм считает себя образцом элегантности.
– Это и есть герцог де Шарм? – Графиня пожалела, что не пригляделась к нему, потому что леди Прюд отрекомендовала его как инженера. Однако он скорее походил на детскую куклу, увеличенную до размеров взрослого человека.
– О, графиня! – Изабелла бросила на стол тройку треф. – Вы опять меня обставили. Вы выиграли. Как же мне повезло, что мы играем не на деньги!
– Леди Мердо-Мактавиш, – проговорила графиня, гордясь и смущаясь своей легкой победой, – не льстите мне. Обычная удача новичка. Я решительно не могу принять выигрыш. Это будет нечестно. – Она положила карты, отодвинула от себя ореховые скорлупки и направилась к стоявшим у камина французам.
Колокол зазвонил в два раза быстрее, созывая верующих.
– Сейчас не до разговоров. – Леди Мердо-Мактавиш быстро поднялась и достала из внутреннего кармана мантилью. – Это колокол к молитве перед ужином. Идемте, графиня, Вирджиния!
Не обращая на нее внимания, графиня топталась возле французов.
– Леди Анастасия Эшби де ла Зуш, – с улыбкой представилась она. – Графиня Клэпхэмская, баронесса Пейдж…
– Я маркиз де Бешамель, mon ami, [15] – барон Люневиль, – перебил ее маркиз.
Все трое улыбнулись друг другу, а барон придвинул стул для графини.
– У вас есть жены? – спросила графиня, как умея помогая себе мимикой. – Femmes?
Французы покачали головами. Графиня подумала, что любой из них мог бы оказаться вполне подходящей партией для Вирджинии. Хорошо бы поскорее завязать знакомство.
– Вы леди Эшвэшвуш, – пробормотал Люневиль. – А муж у вас есть, нет?
– В известном смысле, – ответила леди Анастасия.
Ей не терпелось выяснить, годятся ли эти мужчины в потенциальные женихи для Вирджинии.
– Молитва благодарения! – воскликнула уже стоявшая в дверях Мердо-Мактавиш. – Мы опоздаем.
– Сейчас иду, – отозвалась графиня, не трогаясь с места. Она собрала весь свой скудный запас французских слов. – У вас есть гранд шато? Боку де терр? [16]
– Прошу вас, графиня, – простонала Мердо-Мактавиш. – Вы же не хотите, чтобы нас сочли протестантами… – Она прикрыла рот ладонью.
Графиня направилась к Вирджинии, и в этот момент в комнату вошел бойкий лакей в безукоризненно чистой серо-голубой ливрее. Он поклонился французским аристократам и что-то прошептал на ухо Люневилю.
Люневиль быстро посмотрел в сторону двери, побледнел и обменялся взглядами с Бешамелем. Позади шотландки – всего на мгновение – графиня снова увидела того мужчину в черном, которого заметила утром в саду. На этот раз зрительного стекла при нем не было. Обернувшись к французам, леди Анастасия обнаружила, что те, кланяясь и расшаркиваясь, внезапно собрались уходить; Люневиль последовал за лакеем, Бешамель направился в другую сторону.
Графине с Вирджинией оставалось лишь последовать за шотландкой в часовню.
– Идем, дитя, – прошептала графиня и добавила: – Возьми книгу. Никто не догадается, что это не молитвенник.
– А кто сказал, что это не молитвенник? – Вирджиния вскочила с места и поспешила за Изабеллой Мердо-Мактавиш.
По пути в часовню леди Мердо-Мактавиш негромко сказала графине:
– У нас в замке вы должны проявлять осмотрительность и хорошо понимать, кому и что вы говорите. Здесь все следят друг за другом и любой не колеблясь донесет на вас, если это улучшит его положение при дворе.
– Чепуха! – громко возразила графиня. – Мне нечего скрывать и нечего бояться.
– Поостерегитесь! – Леди Мердо-Мактавиш приблизила губы к самому уху графини. – Здесь повсюду шпионы.
– И что же, скажите на милость, ищут эти шпионы? – Графиня оглянулась на дам и господ, идущих на службу.
– Шпионы! – воскликнула леди Изабелла. – Они ищут шпионов.
– Вы говорите, леди Мердо-Мактавиш… – Графиня помотала головой, надеясь, что это поможет ей лучше понять. – Вы говорите, будто есть шпионы, занимающиеся тем, что выслеживают шпионов?
– Берегитесь, графиня. Будьте осторожны. – Шотландка испытующе посмотрела на нее и приложила палец к сжатым в ниточку губам. – Здесь все не то, чем кажется.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Винегрет – соус для говядины из уксуса и перца.
Элпью с радостью сорвала бы с себя одежду и прямо с террасы нырнула в речку, протекавшую внизу. Жар очага, пар от котлов и обжигающие брызги жира, стекавшего с жарившейся оленины. Элпью раскраснелась и обливалась потом. Но наконец-то мясо почти дошло до готовности, и Уэкленд надзирал за раскладкой и оформлением блюд.
Пайп бросила на Элпью сочувственный взгляд, та в ответ вопросительно подняла бровь.
Бешамель хлопотал над кастрюлями.
– Je vous assure, Marquis, j'ai repete tout ce que vous m'avez dit au Lord Wackland. – Юная переводчица повернулась к шеф-повару: – Лорд Уэкленд, маркиз беспокоится, что приправ в jus lie [17] будет недостаточно и andouille [18] в результате пострадает.
Поднимая крышки, маркиз заглядывал в кастрюли и принюхивался. Потом подошел к стеллажу с овощами и вытащил пучок лука-резанца. Его переводчица, мадемуазель Смит, почтительно последовала за ним.
– Tranchez! Dans la sauce!
– Пожалуйста, порежьте это и добавьте в соус, – произнесла мадемуазель Смит.
Пока все наблюдали, как Уэкленд измельчает весенний лук, Бешамель рылся на полках с овощами. Вдруг он пронзительно вскрикнул, отчего нож в руке Уэкленда дрогнул и шеф-повар порезал палец.
Бешамель держал в руках картофелину.
– Oh non. Non, non, non! Pommes de terre? Dans line cuisine? Jamais, jamais, jamais! [19]
Мадемуазель Смит повернулась к Уэкленду:
– Маркиз хочет знать, почему в кухне находится ядовитый плод.
– Скажите этому французскому педерасту-коротышке, что в Англии картофель любят со времен славной королевы Бесс [20].
Уэкленд устало вздохнул и снова взялся за лук.
– Les Anglais son cochons, [21] – пробурчал Бешамель и, бросив картофелину в огонь, с важным видом покинул кухню, сопровождаемый переводчицей.
– Хорошего понемножку, – резко бросил Уэкленд, швырнув нож с такой силой, что тот застрял в деревянной столешнице. Никто не осмелился высказаться, боясь получить в ответ ядовитую отповедь. – Мы будем подавать вареный картофель, как обычно, что бы там ни говорил этот жирный французик. Пусть себе стряпает что хочет, мы, англичане, любим картошку.
Все молча резали, помешивали, отбивали.
– Почему мы вообще должны мириться с этим типом, с его фрикасе и супом из лягушек? – вопросил Уэкленд. – Не понимаю, почему мы не можем готовить добрые старые простые блюда, традиционные для англичан? Скажем, кролика в тесте, отвар из воловьих щек и холодец из телячьих голов?
Элпью тем временем шепотом поинтересовалась у Пайп, почему на кухне так катастрофически не хватает работников.
– Знающих направляют прямиком в королевскую кухню, – ответила Пайп. – А поскольку, как ты сама видишь, тут у нас не самое веселое местечко, новоприбывшие предпочитают здесь не задерживаться. Едут в другие места Франции, в основном в Париж. Никто не выдерживает дольше нескольких недель.
– Но ты же до сих пор здесь.
– Да. – Пайп постучала себя по носу. – Но у меня есть на то свои причины.
– Пайп, скажи мне вот что… – Элпью потянулась и на несколько шагов отошла от очага. – Почему здесь разные кухни для королевского окружения и для других людей? Ведь гораздо проще было бы иметь одну большую кухню.
– Они считают, что это слишком рискованно. Опасаются новой вспышки национального развлечения.
– О чем это ты?