– Я тебе сейчас покажу, мистер! – Элпью замахнулась. Но желание врезать обидчику быстро улетучилось, когда по росту маленького бандита она поняла, что это может быть только принц Уэльский. – А вам, как мне кажется, больше пошел бы к лицу костюм хитрой, проказливой обезьянки.
Элпью заметила, что ее мушкетеры ощетинились и снова схватились за свои шпаги.
– Руки вверх! – крикнул принц, выхватывая игрушечный пистолет.
Элпью подняла руки.
– Да, видите, такая поза увеличивает выпуклость обеих грудей.
Элпью опустила руки.
– Если бы вы не были тем, кто есть…
– Вы бы увели меня в другую комнату и изнасиловали, я знаю. – Мальчик убрал пистолет в кобуру и вздохнул. – Не очень веселый праздник, да?
– Да нет, если любишь горошек, пастушек и мушкетеров.
– Эти два шута с вами? – Принц кивком указал на мушкетеров. – Ну и болванчики!
– Боюсь, вы правы. – Элпью заметила, как в зал почти бегом вошел мужчина в костюме пса и, подхватив одну из пастушек, присоединился к веселой джиге.
Герцог де Шарм танцевал с другой пастушкой, держась на ногах еще менее твердо, чем обычно. Выпил лишнего? – подумала Элпью. Герцог здесь, флиртует с женщинами, но где же его жена? Если только она тоже не нарядилась пастушкой. Где и спрятать большой нос, как не под маской.
– Ваше королевское высочество, – пропыхтела вернувшаяся к Элпью графиня и присела в реверансе перед принцем.
– Эшби! – Принц топнул ножкой по деревянному полу. – Если вы не хотите называть меня моим разбойничьим именем – а меня, к вашему сведению, зовут Джек Карманник, – прошу не забывать, что мы с вами перешли на прозвища.
– Вы грабитель наподобие доброго Робин Гуда? – спросила графиня. – Или жестокий бандит, Джек?
– Робин Гуд! Не смейте сравнивать меня с этим зеленым юнцом, – отрезал принц. – Никто не увидит меня одетым в яблочно-зеленый камзол и чулки. Я имею понятие о стиле. Однако раз уж я воришка… – Он сунул руку в кожаной перчатке в карман и достал браслет из розового жемчуга. – Посмотрите, что я добыл сегодня днем!
Графиня взяла вещицу в руки. Это была не дешевая побрякушка, а дорогое ювелирное украшение. Принц выхватил браслет и опустил в карман.
– Дамы и господа, – объявил старший из музыкантов, – следующий танец – «Джек Пудинг».
Внезапно они оказались в окружении озиравшихся по сторонам мушкетеров, из гущи которых выступила царственная фигура в алом и протянула затянутую в перчатку руку графине.
– Dansons, madame! [122]
Графиня колебалась. Элпью подтолкнула ее вперед. Когда пара повела танец, Элпью посмотрела на принца.
– Кого ты обчистил, Джек Карманник? Ты вор или хвастун?
Принц заюлил.
– Эй, вы! – обратился он к мушкетерам. – Принесите, пожалуйста, перекусить для меня и мистрис Элпью.
– Они не говорят по-английски.
Принц повторил свою просьбу по-французски, и мушкетеры отправились выполнять ее.
– Я ничего не вынюхиваю, – сказала Элпью, – но предполагаю, что у тебя есть подельники. Я права, Джек?
– Я… э… – Принц наклонился вперед и прошептал Элпью: – Я не очень хорошо владею жаргоном, миссис. Скажите простым языком, о чем вы спросили?
– Ну, парень… – Элпью театрально оглянулась по сторонам. – Думаю, ты состоишь в какой-то шайке. Я права?
Мальчик серьезно кивнул.
– И кто же получает хабар? – Наклонившись, она прошептала: – Добычу. Другими словами, кто получает деньги?
– О, понимаю! – Мальчик просиял. – Бедные.
Элпью подумала, что мальчик наверняка не понял, о чем она его спрашивает. Она снова наклонилась к нему.
– Ты крадешь драгоценности, так? Потом сбываешь краденое через придворных и слуг – твоих сообщников, затем получаешь наличность – деньги, но куда они идут?
– Это дело моей матери. – Мальчик встал на цыпочки, чтобы сказать Элпью в самое ухо: – Я ворую, передаю вещи Пайп, а она – дальше, а там еще дальше, пока их не продает настоящий француз, из Версаля, так что ему дают хорошую цену и не связывают с нами. Потом деньги – простите, наличность – возвращаются по цепочке ко мне, а я отдаю их своей матери.
– Твоя мать знает об этом?
– О да, – ответил принц. – С их помощью она пытается облегчить жизнь бедняков. Если кто-то обращает на это внимание, она выдает эти деньги за небольшой выигрыш в лотерею.
– А что это за бедные люди?
– Вы не представляете, в какой нужде живут люди в окрестных лесах и деревнях. – Оглядевшись, принц убедился, что их не подслушивают. – Моя мать передает им еду и деньги. Но – тс-с. Никто не должен знать. Особенно король Франции. У мамы уже были из-за этого неприятности.
У Элпью голова пошла кругом от такого открытия. Все эти кражи драгоценностей оказались тайной королевской благотворительностью.
– А если кого-нибудь арестуют? Разве его не повесят?
– Если такое случится, моя мать во всем сознается. Она не допустит, чтобы кого-нибудь повесили, я в этом уверен. Она следит за местной тюрьмой, чтобы никто из слуг не пострадал из-за нее.
– Почему твоя мать не может просто продать свои драгоценности?
– Потому что очень скоро все об этом узнали бы. И таким образом выяснилось бы, что она крайне не одобряет окружающую нас бедность. И тогда французские власти, вероятно, положат конец ее деятельности. И еще это воспримут как критику нашего великодушного хозяина, Людовика. А знаете еще что, мистрис Элпью? – Та покачала головой. – Под таким углом я могу заглянуть вам глубоко за вырез.
– Ах ты, негодник! – Элпью тут же выпрямилась и разгладила платье. – Но не волнуйся, Джек. Я сохраню твою тайну.
– Вы так хогошо танцуете, Эшби.
Из-за комплимента графиня чуть не испортила все дело. Она сделала порывистый шаг вперед, потом слишком резко повернула ногу, отчего пошатнулась, но мужчина в алом держал ее крепко, и Анастасия не упала.
Графиня не знала, о чем говорить, как вести светскую беседу с самым могущественным монархом мира, особенно если он явился на маскарад инкогнито.
Поэтому леди Анастасия сосредоточилась на танце и с энтузиазмом начала выделывать следующее па.
– Как вам понгавилось ваше пгебывание в Бастилии? – спросил мужчина в алом костюме.
«О Господи, – подумала графиня. – Вот так головоломка».
– Оно оказалось, – графиня решила проявить осторожность, – не совсем таким, как я ожидала.
Ответом ей был скрипучий смех. Но ведь французы – другая порода людей.
– И по-моему, вы оставили свою стагую подгугу багахтаться во гву!
– Ох! Пигаль! – Графиня ощутила укол совести. – Но я сказала об этом, сир. Бедная, дорогая Олимпия. Надеюсь, с ней все в порядке. Вы знаете, что с ней случилось?
– Разумеется. – Выполнив поворот, мужчина устремился вперед в сложном танцевальном па. – Скажем так, она выжила.
Элпью села рядом со старым сатиром с длинными седыми волосами. Она заметила, что мушкетеры сбились в кучу в углу. Графиня ловко отплясывала в центре бального зала.
– Да, дела, – промолвила Элпью. – Подумать только: моя госпожа выделывает антраша с королем Франции. – Старик, не поднимая глаз, уплетал горошек. – Вы должны любить свою работу. А кстати, вы не боитесь, что однажды вам не посчастливится – вы отведаете неудачное блюдо и получите то, что предназначалось господину в красном? – спросила она. Поскольку мужчина не обращал на Элпью внимания, поглощая горошек, она продолжала: – Вы живете в Версале? – Мужчина кивнул. Элпью подумала, что высокомерный маленький рот, видневшийся из-под полумаски, придает мужчине сходство со старой декоративной собачкой. – Красотища там, правда? Боже, что за место! Золотая крыша! А сколько зеркал! Королю, похоже, нравится пугать им людей.
– Пгавда? – Мужчина положил себе еще ложку горошка. – Каким же обгазом?