5. Открытие военных действий нередко способствовало расширению и углублению связей между военачальниками обеих сторон, поскольку Главнокомандующие армиями (а с их разрешения — и командиры соединений), пользуясь своей относительной автономией, поддерживали официальную и даже неофициальную переписку с противником, дабы таким путем:
а) Решить те или иные текущие задачи. В частности, навести справки о судьбе лиц, пропавших без вести, а также заключить соглашение: об установлении либо продлении перемирия; об обмене пленниками или об оказании некоторым из них «особой заботливости»; о погребении военнослужащих, трупы которых при отступлении не удалось эвакуировать; о выработке системы сигналов для оповещения сторон относительно тех или иных неотложных действий, не требующих отправки парламентеров; о необходимости обратить особое внимание на неприкосновенность медицинских учреждений или принять на себя попечение о нетранспортабельных раненых противника и т. д.
б) Достичь отдельных тактических и оперативных целей. Например, в ходе переписки русские эпизодически пытались склонить того или иного пашу к соблюдению им нейтралитета, к капитуляции и даже к переходу на свою сторону. (К слову, склонять приходилось не всех. Некоторые (как, например, Балюль-паша [47]) сами искали сотрудничества[42]).
в) Укрепить сугубо личные связи с противником. Этому служили, главным образом, письма с поздравлениями по случаю повышения в должности, присвоения очередного воинского звания, награждения и т. п. (См., например, письмо М. И. Кутузова к Ахмед-паше от 20 апреля 1811 г., приведенное в Приложении 2). С такими письмами генералы могли передать друг другу небольшие подарки (чай, кофе, табак, цитрусовые и пр.) и даже взаимно освободить по несколько пленных в знак «обоюдного благорасположения»[43].
6. В ходе военных действий многие российские и османские военачальники в равной степени стремились избежать излишнего, по их мнению, кровопролития. В том числе и путем взаимного уклонения от вооруженной борьбы! Это хорошо видно из данных Таблицы 3, свидетельствующих о том, что в период с начала XVIII в. до начала XIX в. 28 основных турецких крепостей из 50 (или 56 % от их общего числа) были сданы русским на условиях почетной капитуляции (!), т. е. на условиях, предусматривающих право гарнизона (и гражданского населения) покинуть крепость со своим стрелковым вооружением и движимым имуществом и беспрепятственно переместиться на территорию, контролируемую оттоманской армией[44]. При этом османы лишались всей артиллерии, а также боевых и иных припасов, но сохраняли живую силу, почему и Петербург, и, особенно, Стамбул воспринимали такие капитуляции, скажем так, не вполне однозначно[45]. Тем не менее, к 1809 г. дело дошло до того, что генералитет обеих сторон фактически перестал бороться за крепости, а с началом следующей войны (1828–1829 гг.) успешно возобновил эту сомнительную практику (см. Разделы IV и V Таблицы З)[46]. Впрочем, тогда же султан Махмуд II решительно положил ей конец, применив к своим излишне сговорчивым подчиненным самые суровые меры наказания.
Завершая обзор данного аспекта рассматриваемого вопроса, считаем небезынтересным отметить, что отдельные почетные капитуляции включали нормы персонифицированного характера, относящиеся к тому или иному военачальнику. Например:
— «Сераскир Джур оглу-паша и комендант Осман-паша со свитами им принадлежащими выйдут со всеми почестями, коими они от Порты почтены, то есть с их оружиями, распущенными знаменами, с музыкой, с бунчуками и с заводными лошадьми достоинство их означающими» (ст. 1 Капитуляции Хотина от 4 сентября 1788 г.);
— «Паше Абдюр Рахману и Назырю Ахмет are предоставляется оставить при себе и собственно принадлежащие им знаки достоинства от Порты Оттоманской дарованные» (ст. 3 Капитуляции Браилово от 21 ноября 1809 г.);
— «Его императорское высочество великий князь (Михаил Павлович — В.П.) обещает доставить его превосходительству Сулейман-паше все удобства, кои могут ему лично быть нужны, для перевозки своего семейства и имения в Силистрию» (ст. 10 Капитуляции Браилово от 7 июня 1828 г.)[47].
42
43
РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3801. Л. 6; Ф. 846. Оп. 16. Д. 2376 Л. 140; Ф. 2100. Оп. 1. Д. 93. Л.
44
Подробнее об этом см.:
45
Правда, российское командование эпизодически пыталось получить от капитулирующих обязательство не участвовать в боевых действиях до конца войны. Однако в действительности это ни к чему не вело, ибо отсутствие у турок фамилий, в сочетании с грубыми искажениями их имен русскими писарями, исключали какой-либо контроль за выполнением названными лицами принятых на себя обязательств.
46
В силу характера русско-турецких войн, в роли «почетных капитулирующих», как правило, выступали османы. Однако известен и пример обратного. Так, в мае 1771 г. турки предоставили «свободный выход» русскому гарнизону кр. Журжа, обеспечив его своими подводами для перевозки раненых и имущества (П. А. Румянцев. Собрание документов… Т. 2. — С. 453).
47
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 2391. Л. 265; Д. 4592. Л. 18; ОР РНЕ. Ф. 550. Q. IV. 704-2. Л. 255.