Приблизительно в таких же условиях в Чите в 1915 г. проживал Ихсан-паша [104] и три сопровождавших его в плену турецких офицера: «Наша новая обитель находилась на улице Хабаровской и, по-видимому, принадлежала какой-то небогатой русской семье, — вспоминал позднее генерал. — Это был очень простой одноэтажный дом с четырьмя комнатами и кухней. Окна двух комнат выходили на улицу, а двух других — во внутренний двор. Из мебели у нас был только один стол и четыре стула. <…>. Нам дали тарелки, вилки, ложки и простые железные кровати, купленные русскими за наш счет. Матрасы на кроватях были набиты соломой»[151].
Однако многие высокопоставленные пленники, напротив, предпочитали жить месяцами в гостиницах и оставались в них даже тогда, когда городские власти предлагали им переселиться в «роскошную квартиру» какого-нибудь доходного дома. Так, в годы Крымской войны в «Гостинице Шевалдышева», считавшейся одной из лучших в Москве, проживали вице-адмирал Осман-паша [61], дивизионный генерал Керим-паша [65] и бригадный генерал Хафиз-паша [70]. В период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. эта практика расширилась, и в числе постояльцев гостиниц можно назвать маршала Осман-пашу [90] (занимал 4 комнаты в гостинице «Бель-Вю» в Харькове), дивизионного генерала Гасан-пашу [74] (гостиница «Петербургская» в Орле), бригадного генерала Тевфик-пашу [92] (гостиница «Англия» в Харькове), бригадных генералов Фаик-пашу [75] и Хайри-пашу [85] (занимали 3 комнаты в «Гостинице Толстопятова» в Орле) и целый ряд других[152].
Завершая краткий обзор данного аспекта исследуемой проблемы, считаем необходимым еще раз подчеркнуть, что приведенная выше периодизация весьма условна, ибо в каждом конкретном случае обстоятельства могли складываться по разному. К примеру, в 1856 г. в Новгороде бригадному генералу Ахмету Тевфик-паше [67] не удалось снять «вольную квартиру», и он жил в здании Штаба гренадерского корпуса. В свою очередь, в Одессе в 1828–1829 гг. Юсуф-паша [49] вместе с гаремом, свитой и прислугой (всего около 100 чел.) размещался не в казенном, а в частном доме, арендованном для него государством за 800 руб. в месяц.
К слову, Юсуф-паша [49] оказался единственным турецким генералом, к которому у домовладельца возникли серьезные претензии, ибо после отъезда турок специально созданная комиссия насчитала на 5645 руб. убытков в виде многочисленных повреждений самого здания, а также поломанной и неизвестно куда исчезнувшей мебели. (Поскольку Юсуф-паша и его люди покинули Россию и без того нажив здесь долгов на 60 тыс. рублей, власти сочли за лучшее возместить причиненный арендодателю ущерб из средств городского бюджета)[153].
Как уже говорилось ранее, продовольственное и вещевое обеспечение пашей в местах интернирования отечественным законодательством фактически не предусматривалось. Однако при очевидном отсутствии у пленников добротной зимней одежды российские власти, конечно же, не оставались равнодушными к этому факту и брали на себя срочное обновление их гардероба. К примеру, в 1789 г. Очаковскому сераскиру Гуссейн-паше [11], «по изустному повелению» Екатерины Великой пошили шубу, а два года спустя для покупки товаров «на одеяние» Батал-паши [19], Мегмет-паши [21] и офицеров, состоящих в их свитах, а также «шитье для них шуб, платьев, челмов и шапок» было потрачено в общей сложности свыше 5 тыс. рублей[154].
Небезынтересным нам видится и то, что с пошивом мундиров «на турецкий манер» российские мастера справлялись, в целом, довольно успешно, а невозможность отыскать отдельные элементы фурнитуры нередко восполняли оригинальными дизайнерскими решениями. Так, в январе 1878 г. в Курске, демонстрируя корреспонденту газеты «Голос» свое только что полученное от портного обмундирование, Адиль-паша [91] и Атыф-паша [96] откровенно «любовались золотым шитьем, сделанным какой-то еврейкой, хвалились добротностью сукна и дешевизной его. Пуговицы на мундирах были с турецким гербом, — заметил корреспондент, — но ряд маленьких пуговок, вдоль рукавов, около девяти на каждом, были с двуглавым орлом!» К последнему факту турки отнеслись с юмором: «Это нам на память, в знак отличия за почетный плен в России!»[155].
К сказанному остается добавить лишь то, что некоторые пленники обзаводились в России не только униформой, но и гражданским платьем, причем, в первоочередном порядке. Например, именно так поступил дивизионный генерал Омер-паша [76], сразу же заявивший, что не намерен ходить в плену одетым по форме, дабы не «представлять из себя нечто вроде обезьяны в клетке, показываемой любопытным ротозеям»[156].
151
РГИА. Ф. 1286. Оп. 14. Д. 17556. Л. 370; РГА ВМФ. Ф. 217. Оп. 1. Д. 10. Л. 9-10;
152
РГИА. Ф. 1286. Оп. 38. Д. 153. Л. 267,296; РГВИА. Ф. 395. Оп. 111.1856. 2-е Отдел. Д. 386. Л. 1–4; ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 30. Д. 375. Л. 1; Голос. 1878. 1 февр. С. 3; Орловский вестник. 1877. 31 июля. С. 2; Орловский вестник. 1878. 18 янв. С. 3; 22 янв. С. 3; 5 февр. С. 2; 1 марта. С. 1; Харьковские губернские ведомости. 1878. 6 янв. С. 2.
153
РГИА. Ф. 565. Оп. 13. Д. 2336. Л. 27,37; АВПРИ. Ф. 161. Разр. II-14. Оп. 56.1829 г. Д. 6. Л. 105; ГАКалугО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 32. Л. 303.
154
РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Д. 3904. Л. 38, 58; Д. 3906. Л. 248, 259; АВПРИ. Ф. 161. Разр. 11–15. Оп. 58. 1811–1812 гг. Д. 6. Л. 30.