Библия опасна лишь для того, кто отдает себе отчет в существовании психической реальности, но не для религиозного ортодокса, поскольку в этом случае могучие архетипические образы, подобно диким зверям, надежно заключены в клетку церковного вероучения. Библия не таит в себе опасности, если подходить к ней с рациональными, интеллектуальными мерками, наподобие тех, которыми пользуются исследователи Библии. В известном смысле, это то же самое, что изучать Африку и ее животный мир по картинкам в книге. Но если человек открыт бессознательному и психической реальности, изучение библии будет для него равносильно участию в настоящем африканском сафари.
В психологическом контексте опасность заключается в инфляции, т. е. в том, что архетип может возобладать над эго и даже поглотить его. Лучшая защита в такой ситуации — это осознание темной и греховной стороны собственной личности, ее целостности. Юнг писал: «В таких обстоятельствах лучше всего вспомнить о св. Павле и раздвоенности его сознания: с одной стороны, он ощущал себя апостолом, непосредственно призванным и просветленным Богом, а с другой стороны — грешным человеком, который не в состоянии вырвать «жало плоти» [88]. Мария-Луиза фон Франц сообщает, что когда Юнга спросили, как он смирился со знанием, о котором поведал в «Ответе Иову», то он ответил: «Я живу в глубочайшем внутреннем аду, и глубже мне уже не упасть» [89].
Основная тема «Ответа Иову», равно как и иудейского и христианского мифа, — взаимоотношения между человеком и Яхве. Юнг трактует данную проблему в терминах психической реальности, и понять его можно лишь при условии, что читатель знает, что представляет собой образ Яхве в качестве психической реальности. Что такое Яхве с психологической точки зрения? На одном из семинаров, проходившем в 1933 году, Юнг высказал в этой связи следующие соображения:
Коллективное бессознательное можно назвать словом Бог... Но я предпочитаю избегать громких слов; меня вполне удовлетворяет скромный научный язык, поскольку у него есть важное преимущество: он делает опыт доступным для нас.
Все мы знаем, что существует коллективное бессознательное; некоторые сны отмечены его печатью: вместо того, чтобы видеть во сне такого-то конкретного человека, вы видите льва, и затем аналитик объяснит вам суть этого мифологического мотива, и вам станет ясно, что вы встретились с коллективным бессознательным... Этот Бог не находится где-то за пределами вселенной, отделенный от нас неимоверным пространством. Такое божество — это персонаж из учебника теологии или Библии, реальность, которая заявляет о себе в сновидениях, становится причиной болей в желудке, поноса, запора, невротических симптомов... Если вы попытаетесь как-то оформить свои мысли на этот счет и решить для себя, что такое бессознательное, то придете к выводу, что бессознательное — это удел пророков, описанных в Ветхом Завете. Бог насылает бедствия на людей, заставляет людей по ночам мучиться от жжения в суставах, поражает почки, оказывается виновником разнообразных затруднений и неприятностей. Возникает вопрос: что же такое в действительности Бог, быть может, — это просто невроз?.. Я понимаю, что такая постановка вопроса нас крайне шокирует, но если мыслить последовательно и логично, то приходишь к выводу, что проблема Бога действительно в высшей степени шокирующая проблема. Бог доводил людей до безумия. Задумайтесь над тем, что он сделал с бедным старым Осеней. Этот уважаемый всеми человек был вынужден жениться на проститутке. По-видимому, он страдал каким-то необычным видом материнского комплекса [90].
Двадцать пять лет спустя, в 1958 году, Юнг сообщает в письме к Мортону Келси:
Отсутствие человеческой морали у Яхве — это тот камень преткновения, о который нельзя не споткнуться. Столь же мало верится в целесообразность и разум Природы, т. е. творения Бога в человеческом понимании. Слишком очевидно отсутствие у нее разумных и нравственных ценностей — двух главных особенностей зрелого человеческого духа. Следовательно, нет необходимости доказывать, что образ Яхве или понятие божества ничуть не выше определенных человеческих стереотипов, скрывающихся за ним: это образ грубой силы, неэтичного и бездуховного ума. Но в нем есть, наряду с непреодолимым стремлением к власти, черты доброты и великодушия. Это изображение своего рода демонического природного божества и одновременно первобытного вождя, вознесенного до неимоверной высоты. Впрочем, именно такого понимания божества и можно было ожидать от более или менее варварского общества — cum grano salis, разумеется.