Так, и в удалении от дел Церкви, Святитель непрерывно был занят ея нуждами, ея скорбями и страданиями.
Между тем, обстоятельства Церкви александрийской, по-видимому, готовы были принять благоприятный оборот для православных. Георгий был изгнан гражданами Александрии[323], выведенными из терпения его корыстолюбием и притеснениями. Он захватил в свои руки селитряный и соляный промыслы в Египте; взял в свое заведование добывание папируса и тростника; завел, чтобы никто, кроме приставленных от него людей, не смел хоронить умерших, и за это собирал себе плату[324]. Встречая сопротивление, он доносил Констанцию на непокорных, как на бунтовщиков[325]. Ожесточенный народ напал на него в церкви Дионисия (26 авг. 358 г.), и угрожал его умертвить, так что он вскоре должен был оставить город.
С изгнанием арианскаго епископа, и церкви снова перешли в заведование православнаго духовенства. Но, при таких смутах, св. Афанасий не мог возвратиться на свою кафедру. В уповании на Промысл Божий, он ожидал, когда законным путем возвращен будет ему престол. Чрез несколько недель, явился в Александрию военачальник Севастиан с войском, и церкви снова были отобраны у православных, и переданы арианам (дек. 24). А в следующем (359) году прислан был от Императора особый чиновник, нотарий Павел, с указом в пользу Георгия, и для наказания виновных в его изгнании[326].
Более надежды обещал, по крайней мере в начале ход дел на соборах, назначенных, в том же году, в Римини, для западных епископов, и в Селевкии – для восточных, с тем, чтобы помирить две партии, на которыя делилось общество арианское. Вместо соединения, риминские Отцы положили неизменно держаться никейскаго Символа. В Селевкии более ста епископов из полуариан отвергли небольшое число (около 20) арианских епископов, между ними – и Георгия александрийскаго, и обнаруживали, хотя не все, наклонность к сближению с православными, на стороне которых находились здесь одни только египетские. Св. Афанасий внимательно наблюдал за этими движениями[327]. Но лукавством ариан – Урзация и Валента все было приведено к тому, что сперва депутаты того и другаго собора, а потом и прочие епископы, подписали символ, один из худших между арианскими. Отсюда в Церкви еще более произошло смущения.
Внешнее положение Афанасия нисколько не улучшалось. Его все еще искали в пустынях египетских. Сменивший военачальника Севастиана Артемий[328], пользовавшийся особенною доверенностию Констанция, отправился сам с арианскими епископами и с военным отрядом отыскивать его по монастырям. Получив известие, что Афанасий особенно любит иноков тавеннских, Артемий думал найти его в их главном монастыре Пабау. Приплыв к нему рекою, окружил его воинами, допросил иноков, обыскал монастырь, и ничего не нашел. Артемий был, однако же, человек благочестивый. Он просил молитв иноков о себе, и когда те отказались, по заповеди своего настоятеля не молиться с тем, кто имеет общение с арианами, – один молился в их храме[329].
И не одни иноки сохраняли верность своему архипастырю. Люцифер, один из тех трех епископов, которые, за несогласие подписать осуждение Афанасия на миланском соборе, были посланы в заточение, переводимый из места в место, и наконец, посланный в Фиваиду, отправил к Императору апологию за Афанасия, в которой доказывал всю несправедливость его действования в отношении к Святителю александрийскому[330]. К сожалению, раздражительный тон защитника много вредил его цели: впрочем, после всего, что было говорено и писано в защищение св. Афанасия, трудно было ожидать, чтобы и более спокойное защищение могло иметь действие.
Гонению на св. Афанасия положен был конец смертию Констанция (3 ноябр. 361 г.) и указом его преемника Юлиана, которым все, изгнанные в предшествующее царствование, епископы возвращались «в свои города и провинции». Впрочем, этим указом они обязаны были не уважению новаго Императора к православию; потому что возвращались все епископы без различия в их образе мыслей; а еще более потому, что Юлиан тогда же объявил свое покровительство религии языческой. Нет! – Он хотел противопоставить свое правление царствованию Констанция, как отличающееся свободою и терпимостию[331], хотя скоро изменил своему намерению. – Как бы то ни было, – теперь Афанасию открывался свободный путь в Александрию, тем более, что и совместника его не стало[332].
325
Ammian Marcell 22, 11, язычник, пишет: professionis suae oblitus, quae nihil nisi justum suadet et lene, ad delatorum ausa feralia desciscebat.
326
Hist. aceph. p. 494. Et proposuit (Paulus notarius) imperiale praeceptum pro Georgio et domuit multos ob eius vindictam (23 июн. 359). Аммиан Марцеллин в этом же году упоминает об отправлении нотария Павла в Египет для изследования о злоумышленниках, которые будто бы приходили в один языческий храм, в Абидосе, с тайными вопросами к чтимому здесь божеству. – Одно поручение могло быть соединено с другим. Прибавим к этому, что Марцеллиан описывает нотария самым свирепым человеком. XIX, 12.
327
Он описал деяния сих двух соборов, а по мнению некоторых даже и был на котором-нибудь; ибо. описывая их, говорит, что передает ἅπερ ἐώραχα χὶ ἔγνον ἀχριβῶς. Но вероятнее что он видел, только определения того или другаго собора. Как он мог решиться выйти из своего уединения, и явиться на лицо своим врагам? – De Synod. p. 716.
328
Так именно говорит Аммоний в письме к Феофилу о пр. Феодоре освященном. Act ss. Maii. T. 3 p. 356. А этим определяется и время описываемаго события.
329
S. Pachomii vita. Act. ss. Maii T. 3. p. 330. В последствии, этот Артемий пострадал за имя Христово от Юлиана, искупив кровию вину свою пред Церковию. В его исповедании веры, пред самим Императором, ясно выражается вера Церкви о Сыне Божием. Страдание его описано пр. Иоанном Дамаскиным, и на греч. языке издано Маием ni Spicileg. Rom. T. IV, p. 340. Память его совершается 28 октября.
330
Luciferi pro s. Athanasio libri duo. Patrolog T. XIII. p. 817. Время написания этих книг определяется указанием а) на Георгия александрийскаго и его насилия; б) на войну Констанция с Сапором персидским p. 857, которая началась в конце 359 г. По содержанию сих книг, трудно представить, чтобы они так могли быть восхвалены св. Афанасием, как это представляется в письме его (втором) к Люциферу, известном только на латинском языке, и вышедшем из рук люцифериан. S. Ath. Opp. T. I. p. 265. Еще невероятнее, чтобы св. Афанасий перевел, или приказал перевесть, их на греческий язык, – на котором их и нет. Итак, трудно согласиться с Монфоконом, чтобы письма св. Афанасия к Люциферу дошли до нас в неповрежденном виде.
332
Возвратившись в Александрию, после продолжительнаго странствования, Георгий не потушил прежней вражды против себя, но еще усилил. Аммиан Марцеллин (Lib. XXII. c. 11) свидетельствует, что особенно раздражили народ угрозы его – разрушить знаменитый храм Сераписов. Проходя, однажды, мимо его, он сказал: долго-ли будет стоять этот гроб? – Сам Юлиан, упрекая александрийцев за убиение Георгия, писал к ним: за какия неправды вознегодовали вы на Георгия? Может быть, за то. что он раздражил против вас покойнаго Констанция, – потом, ввел войско в священный город (Александрию), за то, что военачальник египетский занял святейший храм (языческий), похитив оттуда изображения, приношения и все украшение святилища (Iulian. Ep. X. ed. Spanheim. p. 379). Итак, по уверению того и другаго, Георгий возбудил особенную ненависть в язычниках. И вот, как скоро достигло до них известие, что Констанций скончался, что Империею владеет Юлиан, – они возстали против Георгия, и умертвили его, вместе с некоторыми другими лицами, им ненавистными. Histor. aceph. p. 497. – разсказ Аммиана Марцеллина, будто язычники умертвили Георгия, получив известие о смерти Артемия, равно ими ненавидимаго, невероятен потому, что Артемий скончался мучеником Антиохии, куда Юлиан прибыл в конце июля 362 г. В таком случае, смерть Георгия случилась бы уже по возвращении в Александрию св. Афанасия, который прибыл туда 20 февр., как свидетельствует история неизвестнаго писателя (Historia acephala). Да и по другим писателям, ни о каких столкновениях между св. Афанасием и Георгием в Александрии неизвестно. Итак, должно принять показание сей истории, что Георгий убит еще в декабре 361 г.