Но сколько народа может здесь собраться послушать великого оратора! За этой литературой будущее. Настанет время — и ежегодные сборники поэзии для домохозяек выйдут из моды, а писатели вроде Хамфри Уорд[3] опустошат наши кошельки, и наше долготерпение иссякнет: может быть, тогда народ вновь обретёт вкус к речам на площади, восторжествует человек и его живое слово. В чём состоит задача литературы? Воздействовать, взывать к чувствам, обнадёживать, оплодотворять, гармонизировать. И что может лучше выполнить эту задачу, чем вовремя сказанное сильное слово сильного человека? Народная поэзия, уличная поэзия, возрождённая греческая культура.
Но в уединении, в тишине пребывает мастер, только ему откроется истина, он сочиняет свои прекрасные саги. Многое в этой жизни зрело его око, и ничто человеческое ему не чуждо. Он пытается выразить невыразимое. Он только приподнимает занавес — и открывается картина, молвит слово — и вязкая трясина человеческих душ вспыхивает, как от удара молнии.
Поэзия для немногих, для избранных, их не более двадцати.
Может ли человек качаться в кресле-качалке, положив ноги на другое точно такое же кресло? Попробуйте, это совсем не сложно. Но в тяжёлый день это исключено, кресло выскользнет из-под ног. Сидя в кресле-качалке, вы будете поминутно ощущать, как то кресло, в которое вы упираетесь ногами, всё дальше и дальше уходит куда-то, а пол до того гладкий, что не за что зацепиться. Вы растянетесь, как пружина, до предела, но всё-таки носок соскользнёт, и придётся вставать и на полусогнутых, онемевших ногах ковылять за отъехавшим креслом. Но теперь с ним не совладать. Поскольку кресло упёрлось в стену. Как будто бревно или даже камень. Моё кресло до сих пор так стоит, и ни с места — будто вспоминает, как славно оно потрудилось в молодости.
А вы плывёте дальше.
Есть люди, привыкшие измерять комнату шагами — семь шагов туда, семь обратно. Так вот. В тяжёлый день обратно выходит восемь. Как же так? И в итоге каждый раз приходится разворачиваться на пятке и ходить кругами. На двадцатый раз закружится голова. На двадцать первый станет противен запах собственной сигары; придётся сесть, уставившись в одну точку. За неимением другого придётся разглядывать вывески на противоположной стороне улицы.
«Пряжа и кожаные изделия». Хорошо. «Ох, — и правда „ох!“, — отничьи», «Охотничьи шерст…» Ах, вот в чём дело: «Охотничьи шерстяные рубашки». А сейчас жара. Дальше, над какой-то витриной навес в ярко-красную полоску, под ним скрывается очень интересная вывеска, но я вижу лишь несколько букв — «…ацитор». Мне не будет покоя, пока я не выясню, как зовут этого человека. Для этого я спущусь вниз, подойду к вывеске и прочитаю: «Антрацитор». Ну, конечно, это название печей.
В эту жару не хватает только пышущей жаром печи.
Вернувшись домой, вы снимаете лорнет и ложитесь на диван, в предвкушении сна. После такой ночи необходимо отдохнуть.
Но и тут вас что-то отвлекает.
Рядом всегда находится что-то, что можно сосчитать, и в этой ситуации каждый неизбежно примется считать. Итак, на обоях по одной стене разместилось сто восемьдесят фигурок. Это легко сосчитать. Лепная розетка на потолке состоит из пятнадцати больших гребешков и тридцати поменьше, это тоже очень легко. Затем ваше внимание привлекут шторы.
Шторы двойные, с необыкновенно затейливым рисунком. В каждом квадрате сотни полторы дырочек, а сколько их, таких квадратов! От счёта в глазах двоится, потом троится, потом уже рябит от этих дырочек, вы вскакиваете с дивана и бежите к шторе и тычете в неё пальцем, чтобы не ошибиться. Примерно через час совершенно без сил вы падаете на диван.
Если на этот раз вам повезёт, и вы заснете, и проспите, скажем, минут пять, то с поразительной вероятностью можно предсказать следующее: жилец из комнаты, расположенной прямо над вами, всё это время тихо сидел и играл каким-нибудь предметом, например связкой ключей. Неожиданно ему пришло в голову, что человек, живущий под ним, устав считать дырочки, наверное, уже лёг спать; он поднимет тяжёлую связку ключей на достаточную от пола высоту и — просто выронит их. Живущий этажом ниже — проснётся.
Стоит забыться лишь на десять минут, в дверь непременно кто-нибудь позвонит — из добрых друзей. И вот уже хозяйка торопится открыть дверь: «Да, конечно, он дома, проходите!» И исключительно хороший друг переступает порог.
Лишь к вечеру сознание пробуждается окончательно и приходит аппетит. На часах пять, обеденное время кончилось. Можно было бы обойтись холодными закусками. Но холодные закуски не подают раньше шести. Остаётся смириться.
3
Мэри Хамфри Уорд (1851–1920) — английская писательница, автор популярных романов «Мисс Бредертон» и «Роберт Элсмер».