Гибель частей и соединений ударной группировки 33-й армии в окружении восточнее Вязьмы в апреле 1942 года во главе с ее командующим генералом М.Г. Ефремовым во многом была предрешена наличием большого количества тяжелораненых и больных бойцов и командиров и несвоевременной их эвакуацией. Выход из окружения соединений и частей армии, безусловно, протекал бы совсем по другому сценарию, если бы войска не имели такого количества раненых и больных.
Этот факт наглядно свидетельствует о том важном значении, которое отводится оказанию своевременной медицинской помощи и эвакуации раненых и больных с поля боя. Несвоевременное же выполнение этой ответственной задачи поставило под угрозу жизнь боеспособной части войск.
По подсчетам автора, для эвакуации раненых, накопившихся в районе боевых действий 33-й армии, тылу Западного фронта необ-
|
| Оказание первой помощи раненому |
| В полевом госпитале. Западный фронт. 1942 г. |
|---|
|
ходимо было имеющимся в его распоряжении парком санитарных самолетов (на 1 декабря 1941 года имелось 43 самолета марки С-2 и С-3) совершить 1097 самолето-рейсов, что в тех условиях сделать было уже просто нереально.
Большие трудности в медицинском обеспечении подчиненных частей и соединений испытывал 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала П.А. Белова и соединения 4-го воздушно-десантного корпуса полковника А.Ф. Казанкина, которые также оказались в этот период в окружении в районе Вязьмы.
В ходе контрнаступления и общего наступления советских войск банно-прачечное обслуживание личного состава было также неудовлетворительным, что послужило поводом повторного обсуждения данного вопроса на заседании Государственного Комитета Обороны, который издал распоряжение «Об усилении противоэпидемической работы в войсках Красной Армии»375. Постановлением Совета народных комисаров СССР на проведение этой работы в войсках Красной Армии в 1942 году было выделено 246 164 тыс. рублей, т.е. почти в два раза больше, чем в 1941 году1 376 377 3. Однако многочисленные факты педикулеза продолжали иметь место в течение всей Московской битвы.
Как ни прискорбно это звучит, но архивные материалы и другие источники со всей очевидностью свидетельствуют о том, что в период Московской битвы вопросу захоронения погибших в бою не уделялось должного внимания. И это несмотря на то, что во всех армиях и фронтах, на основе приказа Наркома обороны СССР № 330 от 7 октября 1941 года, были изданы директивы о порядке организации погребения личного состава павшего в бою'.
Еще как-то можно понять, что эта работа не проводилась должным образом в период отступления наших войск, когда обстановка просто не позволяла похоронить погибших в бою бойцов и коман-
диров. Но в период ведения оборонительных боев, а тем более успешного контрнаступления что могло помешать воздать последние почести воинам, отдавшим свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины?! Однако фактов, когда погибшие бойцы и командиры по нескольку дней лежали незахороненными, причем буквально поблизости от окопов, рядом с живыми воинами, было немало. Удивительная русская душа: добрая и отзывчивая и в то же время порою безразличная абсолютно ко всему.
Многочисленные факты несвоевременного захоронения павших в бою были доведены до сведения руководства страны и Красной Армии, и 15 декабря 1941 года начальник Главного политического управления Л.З. Мехлис издал директиву № 307 «О погребении трупов погибших красноармейцев, командиров и политработников», в которой отмечалось:
«Главное политическое управление Красной Армии располагает фактами, когда многие командиры и комиссары действующих частей не заботятся о том, чтобы организовать сбор и погребение трупов погибших красноармейцев, командиров и политработников. Нередко трупы погибших в боях с врагом за нашу Родину бойцов не убираются с поля боя по нескольку суток, и никто не позаботится, чтобы с воинскими почестями похоронить своих боевых товарищей, даже тогда, когда [для этого] имеется полная возможность.